Тайная история Тартарии. Том 1. Паны, холопы и Другие. Вук Задунайский

вожаком. Что ж, отныне и навек это твое оружие. Молодец, что в чужие руки не отдал его! И себя бы погубил, и отчизну. Пока ты правому делу верно служишь, Белый Хорт тебя не подведет. Чужой воли сторонись, стелют мягко, да спать невмоготу. Помни, что я тебе об отце и брате моем сказывал. Ну, и меня не забывай. – Волх Всеславлич крепко обнял отрока, который отчего-то теперь смотрелся куда старше и суровее. – А теперь мне пора, скоро рассвет.

      – Погоди! – окликнул его Иван. – А как же я? Мне же на Хортицу до полудня поспеть нужно!

      – Так иди.

      – Куда?

      – На Хортицу, – безразлично хмыкнул седобородый. В этот же миг курган вздрогнул, расступился и поглотил старца. – Свидимся еще, – услышал Сирко. – А до того – не поминай лихом.

      Земная твердь захлопнулась, будто пасть насытившегося зверя, и лишь набежавший ветер взъерошил ковыль.

      Хлопец огляделся, утренняя зарница щедро заливала восток кровью побежденной ночи. Узкий, как сабельный клинок, алый край солнца прорезал устилающий степь утренний туман.

      «Помогай, Господи, не опоздать бы! – прошептал Иван, глянул на серого побратима, перекрестился и сделал шаг. В разрыве тумана вдруг ясно обозначилась высокая скала, крепость на ней и могучий Днепр, катящий валы к далекому морю.

      – Да неужто?! – ахнул Сирко. – Вот так так! Стало быть, успел!»

* * *

      Чайка ходко шла против течения.

      – Давай, навались! – слышался с борта знакомый голос ватажника. – На том свете отоспимся!

      Казаки с силой налегали на весла, ища привычные, знакомые сечевикам места, где натиск волн был не так силен.

      – Навались, навались!

      Иван Сирко поднялся с пенька, глянул на костерок, поправил саблю и замахал руками.

      – Эгей! Эге-гей! – Он не без удовольствия заметил, как вытянулось лицо атамана Лихолета, и радостно закричал, потешая казацкую братию: – Что-то вы припозднились, я уж тут к заутренней сходил, окуньков наловил, вам вот в глине испек, попотчуйтесь, не побрезгуйте!

      Шедшие на чайке казаки захохотали в голос от такого курьеза. Максим Лихолет дал знак, и корабль направился к берегу. Он смотрел, не отрываясь, не мог поверить, что ушлый малый поспел к означенному часу.

      – Ловко ты, ловко! – высаживаясь у костра, процедил ватажник, глядя то на парня, то на лежавшего рядом волка. – Что ж, замолвлю за тебя слово на Сечи. Может, и впрямь добрым казаком станешь. Как только прозывать тебя? Не Сверкопятом ли?

      – Я уж сказывал, зовут меня Иваном, а кличут Сирко. – Казачий сын положил ладонь на холку матерого спутника. – Он Сирко, и я Сирко. Легко запомнить.

      – Ишь ты! – оскалился ватажник. – Всякий тут норовит себе имечко придумать, чтоб аж вороны с крестов шарахались. Да только многого ли ты в бою стоишь, Иван Сирко? Может тебя и не Сирко вовсе звать, а Усирко?

      Привычные к грубым шуткам сечевики захохотали, но отрок и бровью не повел.

      – А ты испытай. Чего языком рожь молотить?

      – Скажешь тоже –