Возрождение. Тесс Хаген

за Льё, не желая его отпускать, и он позволял мне такую маленькую слабость.

      Спустя несколько минут руку сковала дикая боль, я сжалась, отчего Льё вздрогнул. Но быстро сообразив, что случилось, осторожно погладил татуировку, и неприятные ощущения постепенно растворились. Мне не хотелось думать, что я сделала, и что сейчас мог почувствовать Денеб. Это слишком горько осознавать – я причинила боль. Всем нам. Всем троим.

      – Границы стёрты, – шепнула я, не в силах бороться со слезами.

      – Не принимай так близко к сердцу. Ничего страшного не случилось, – без какого бы то ни было сожаления проговорил Льё.

      – Как же? Ты и я, – слёзы лились из глаз бесконтрольно, а я всё больше пыталась спрятаться от них в объятьях экзистенциалиста.

      – Было и было, Ада… Хорошо ведь, разве нет?

      – Хорошо. Но как я так могла? Ведь…

      – Если ты опять начнешь о нём говорить, то я сойду с ума, – чуть обиженно ответил Льё, и от меня не укрылось, как он тяжело вздохнул, хоть и пытался не показывать этого. – Пожалуйста, не думай сейчас ни о чём. Пусть эта ночь будет только наша с тобой?

      – Не могу я так…

      – Ада! Ну как не можешь, если вот она ты, рядом со мной?

      – Разве можно испытывать схожие чувства сразу к двум людям?

      – К экзистенциалисту и сущности, милая…

      Льё продолжал утешать меня, нежно целовать, стирать слёзы, но мне этого было мало. Я чувствовала себя предательницей, довольной и счастливой, но предательницей. Мне хорошо было с Денебом, невероятно, легко и уютно, спокойно, но рядом со Льё я казалась себе и сильной, и слабой одновременно. Вдруг вспомнила, что я не только Феникс, но и женщина, не просто объект вожделения, а по-настоящему желанная. Сердце будто бы разрывалось на части, путая мысли и ощущения, и я никак не могла перестать плакать.

      – Адочка, ты тревожишь меня. Разве может быть внутри горячего Феникса столько воды? – улыбнулся Льё, и усадил меня в постели, внимательно заглядывая в лицо, как родитель к ребенку.

      – Может, ещё как может!

      – Смотри! – он вдруг указал рукой на окно, и я, следуя его жесту, повернулась. – Гроза будет! И дождь. Это из-за тебя, наверное.

      В тот же момент сверкнула молния, и раздался оглушительный раскат грома. Первая в этом году гроза. Я вздрогнула от неожиданности и испуганно метнулась ко Льё, совершенно позабыв о том, что только что плакала.

      – Ужас какой. Закрой окно, пожалуйста…

      – Ты боишься грозы? – Льётольв отпустил меня и, вальяжно перебравшись через постель, подошёл к окну. – Стихия прекрасна, если не попадаться ей на пути.

      – По-моему из прекрасного здесь только ты… – вырвалось у меня, и тут же из-за новой вспышки молнии, я уткнулась в подушку. С самого детства гроза вызывала у меня панические чувства, ни капельки не угасающие с возрастом.

      Льё закрыл окно и задвинул шторы, метнулся ко мне и крепко-крепко обнял. Так мы пролежали пока гроза не закончилась. Когда в очередной раз за окном вспыхивало, он ещё сильнее