Возрождение. Тесс Хаген

нам… Ты… – Ден сжал кулаки и замолчал, пытаясь справиться с собой. Он видел удивленный взгляд друга, видел, как с каждым словом всё сильнее сжималась Ада, и не хотел продолжать, но не мог.

      – Я? – эхом отозвался Льё.

      – Да-да, ты! Что делал ты? Если некоторые довольно интимные подробности твоей жизни известны даже какому-то дурню из архива, то что думать про всё сообщество? Где твоя голова, Льётольв?! – повысил голос Ден, ожидая адекватного ответа. Льё отложил незакуренную сигарету на стол, поправил пиджак. Чуть подумал и снял его, бросив на пол.

      – Не могу больше! – крикнула Ада, и убежала в комнату, оставив после себя колыхаться воздух.

      – И что ты скажешь теперь? – всё также громко продолжал вопрошать Ден, чтобы и Ада могла его слышать.

      – Ничего не скажу.

      – Ты должен быть честен и с ней, и со мной! – Денеб указал пальцем в сторону спальни. – Если ты исказил Аду ради собственной прихоти, ради этой твоей высокой цели, то она имеет право знать! Слышишь? Чтобы не страдать.

      – С чего ты вообще взял, будто мы совершили что-то предосудительное, только потому что какой-то дурак сказал об этом? – пытался защититься Льё.

      – Метка! Метка, дорогой мой друг. И если ты вдруг забыл, мы с Адой резонируем очень сильно. Мне не нужно ничего делать, чтобы чувствовать, что с ней происходит.

      – И со мной, да? Essentia…

      – Так зачем, Льё?

      – Ubi nihil vales, ibi nihil velis4, – многозначительно изрёк Льётольв.

      – Не надо! Ты знаешь, что это не так. У меня почти получилось!

      – Хватит Ден, ты хватаешься за соломинку.

      – А что делаешь ты? Насколько ты искренен? Может к тебе в голову заглянуть, я же могу! – Ден встал и нерешительно двинулся к спальне, пытаясь придать себе как можно более спокойный вид. – У Ады, Льё, должен быть выбор! Слышишь?! И если бы ты нагло не влез между нами, ей не пришлось бы сейчас страдать!

      – Ты уверен, что она страдает?

      – Да. Я чувствую это.

      – Ну-ну…

      – Если бы ты не был моим другом, я бы давно прибил тебя.

      Денеб заглянул в комнату. Привычные чёрные шершавые стены, бордовый тяжелый балдахин и тусклые светильники по углам. Посреди кровати лежала Ада, кое-как накрывшись одеялом, смотрела в потолок, а в глазах её стояли слёзы. Сердце, вернее в том месте, где оно должно быть у людей, у Дена что-то сжалось, застонало и отозвалось горечью во рту.

      – Птичка, – шепнул он. – Ты не виновата.

      Ада помотала головой и поджала губы. Ден без колебаний, подобрался через кровать к ней и лёг рядом, чуть приобняв. Она тут же уткнулась ему в грудь, заливая рубашку горячими слезами.

      – Успокойся. Ты всё равно моя, понимаешь? Помнишь, ты обещала, что не потеряешься? Да?

      – Обещала… Но Льё…

      – А Льё творит ерунду, да, – откликнулся экзистенциалист, тихо опускаясь на край кровати. – Потому что ты, Ада, сводишь его с ума. И я знаю, что это взаимно. Я не искажал её, Ден. Даже не пытался. Так я не хочу её. Мне нужна реальность, настоящая.

      – И

4

Там, где ты ни на что не способен, ты не должен ничего хотеть (лат.)