Ультрафен. Книга 2. Александр Леонидович Миронов

И начну с управления комбината.

      Евгений Моисеевич поморщился: ему явно не понравилось намерение его подчинённого. Хотел резко возразить, но просьба работников прокуратуры – проследить за Феоктистовым – остановила.

      – Толя, хоть ты и заслуживаешь право, считаться с твоим мнением, однако, мне такой ход твоих мыслей представляется не совсем удачным.

      – Почему же?

      – Ну, нельзя же полагаться на поверхностные рассуждения людей, даже близких к Шпарёву. Они не объективны и истеричны. Мало ли что на Шпарёва оказывалось какое-то влияние, и даже давление на работе. Я на тебя тоже оказываю, и на меня оказывают. Так и идёт. Жизнь наша такая, все мы зависимые люди. На том и держится дисциплина на производстве, и Советская власть. Хоть и бываем мы этим не всегда довольны.

      – Ну, а если эта зависимость идёт вразрез с моралью, с нравственностью, с законом? – спросил Феоктистов.

      – Для этого есть партийные, правоохранительные органы.

      – Ну, вот мы и пришли! Поскольку партийные органы в данном случае, мягко говоря, пустили всё по фигу, вот и надо нам подойти к этому делу с правовой стороны, и всех участников травли Шпарёва выявить через призму…

      – Какую? – чуть ли не воскликнул Прокудин.

      – Через призму закона, Женя.

      – А-а, ну да, – обескуражено и в то же время с шутливостью проговорил он. И, стараясь сдержать загоревшееся было любопытство, спросил: – И каким же способом ты хочешь высветить злодеев, начальников-лиходеев? У тебя что, есть какой-нибудь радар, детектор лжи, или детектор правды?

      – Ну, такой роскошью не обладаю, но кое-что есть, – засмеялся Анатолий.

      – Интригуешь?

      – Интрига – двигатель прогресса. Положительный фактор. Но может стать и отрицательным, если ею неправильно пользоваться.

      – Слушайте, ваша светлость граф, не зарывайтесь, – недовольно проговорил Прокудин.

      – Не обижайся, Женя. Я шучу. Просто мне кажется, что есть способ, как докопаться до истины. Потерпи маленько и ты всё узнаешь.

      Евгений Моисеевич зачмокал уголком губ от обиды: водит за нос, как стойлового бычка…

      Раздумывая, то ли накричать на подчинённого, как бывало в недалёком прошлом в линейном отделении милиции на станции Первомайск, где майор был замполитом, и выложить ему всё, что он знает о его глазе, призме, то ли – погодить?

      "Ишь, какой умник! Они все здесь его чёрте за кого принимают. Все умные да разумные, а он болван? Не-ет, ошибаетесь! О-ши-ба-е-тесь. Мы тоже не лыком шиты и не лаптем щи хлебаем!.."

      Евгений Моисеевич имел немалый жизненный опыт, и служебный свой путь начинал из низов, из сержантов, и успел поработать во многих подразделениях города. В транспортной милиции уже в качестве заместителя начальника отделения по политической части после окончания заочно, за восемь лет, пединститута.

      Но поработать там долго не пришлось, поскольку обнаружились дела, о которых стыдно вспоминать, и за которые весь руководящий состав был заменён. А кое-кто отправлен на вольные хлеба. Не миновала эта метла и его.

      Но