Разбойничья злая луна. Евгений Лукин

Не далее как вчера начальник вызывал его «на ковёр» за постоянные отлучки. Что за народ! Из-за любой ерунды бегут жаловаться! Не дай бог, ещё кто-нибудь из верхних окон заметит его на территории киноплощадки.

      Мосин поднял глаза на учреждение – и похолодел.

      Учреждения над стеной не было! Не было и соседних зданий. Не было вообще ничего, кроме синего майского неба.

      Истерически всхлипнув, Сергей бросился к дыре, как будто та могла спасти его от наваждения. Вепрем проломив сирень, он упал на четвереньки по ту сторону, угодив коленом по кирпичу.

      3

      …Здание было на месте. По двору разворачивался вымытый до глянца институтский «жук».

      Ослабевший от пережитого Мосин вылез из кустов и, прихрамывая, затрусил в сторону гаража, к людям. Но тут его так затрясло, что он вынужден был остановиться. Необходимо было присесть. Запинающимся шагом он пересёк двор и опустился на один из ящиков у дверей склада.

      Плохо дело: дома исчезать начали. Может быть, перегрелся? В мае? Скорее уж переутомился. Меньше надо по халтурам бегать.

      «Да перестань ты трястись! – мысленно заорал на себя Мосин. – Вылези вон в дыру, разуй глаза и успокойся: на месте твой институт!»

      Он взглянул на заросли сирени и почувствовал, что в дыру его как-то не тянет. Неужели что-то со зрением? Сидишь целый день при красном свете…

      Мосин поднялся и, сокрушённо покачивая головой, пошёл к себе.

      Возле дверей лаборатории его поджидали.

      – Вот он, красавчик, – сообщила вахтёрша, с отвращением глядя на бледно-голубую мосинскую грудь с акулой и купальщицей.

      Мосин терпеть не мог эту вахтёршу. Она его – тоже.

      – Что он мне, докладывается, что ли? Махнёт штанами – и нет его.

      – Бабуля, – с достоинством прервал её Мосин, – вы сидите?

      Та немного опешила:

      – Сижу, а что же? Не то что некоторые!

      – Ну и сидите!

      И, повернувшись к ней спиной, украшенной тем же душераздирающим рисунком, Мосин отпер лабораторию и пропустил оробевшую заказчицу внутрь.

      – Молод ещё меня бабулей называть! – запоздало крикнула вахтёрша, но Мосин уже закрыл дверь.

      Заказчице было далеко за тридцать. Блузка-гольф, котоновая юбка, замшевые туфли со сдвоенными тонкими ремешками вокруг щикотолок. «Вещь», – отметил про себя Мосин.

      Впрочем, ногам заказчицы вряд ли что могло помочь. Сергей вспомнил стройную Эврику и вздохнул.

      – Какой номер вашего заказа? – рассеянно спросил он, перебирая фотографии.

      – Денис сказал, что у вас есть пеньюар…

      – Давыдов? – поразился Мосин.

      – Да нет… Денис Чеканин, друг Толика Зиновьева.

      – А-а-а, Чеканин…

      Мосин успокоился и сообщил, что пеньюара у него уже нет. Посетительница с недоверием смотрела на дипломат.

      – А что у вас есть? – прямо спросила она.

      – Колготки, – поколебавшись, сказал он. – Импортные. Ажурные.

      И раскрыл «дипломат».

      – Ну, колготки мне… –