Жестокий век. Исай Калашников

когда вырасту большим, буду всех маленьких ребят брать на праздник, – с обидой в голосе сказал Чаурхан-Субэдэй.

      Тэмуджин, вспомнив своих братишек, обнял мальчика, подумал вдруг, что этот вечер, теплый, с яркими звездами над головой, с огнями в густой темноте, возможно, последний в его жизни. Он не будет прислуживать гостям Таргутай-Кирилтуха. Пусть лучше убьют. Если суждена такая жизнь, к чему она?

      От горестных дум, от жалости к себе хотелось плакать, и он все крепче прижимал к себе худенькое тело Чаурхан-Субэдэя, не хотел, чтобы мальчик видел слезы на его глазах.

      Из темноты неслышно подошел Джэлмэ, наклонился к Тэмуджину:

      – Они хотят, чтобы ты убежал домой.

      Тэмуджин не сразу понял смысл его слов, а поняв, встрепенулся:

      – Врешь?

      – Пусть злые мангусы вынут и съедят мою печень, если вру! Ты должен бежать, так они говорят.

      И все равно Тэмуджин не поверил. Скорей бел-камень сам по себе треснет, чем Джарчиудай станет думать о его побеге. Зачем ему рисковать своей головой? Нет, Джэлмэ что-то напутал.

      – А куда он побежит? – спросил у брата Чаурхан-Субэдэй.

      – Молчи ты, настырный! – Джэлмэ стукнул его по спине. – Сболтни где-нибудь!

      – Тэмуджин, скажи ему, чтобы не дрался. Я не маленький, не сболтну.

      – Не дерись, Джэлмэ. А ты, Субэдэй, конечно, не маленький, и ты никому ничего не скажешь. Даже отцу.

      Как хотелось бы Тэмуджину, чтобы Джэлмэ ничего не напутал! Он с нетерпением смотрел на двери юрты. В узкую щель пробивалась полоска света, голосов кузнеца и Сорган-Шира не было слышно. Они, видимо, стали говорить совсем тихо.

      Наконец Сорган-Шира вышел, настороженно огляделся и исчез в темноте. Тэмуджин ждал, что Джарчиудай позовет его. Но он позвал Джэлмэ и Чаурхан-Субэдэя.

      – Ложитесь спать.

      – А ты? А Тэмуджин? – спросил Джэлмэ.

      – Мы пойдем в кузницу. У нас есть работа.

      Кузнец правой рукой взял за воротник Джэлмэ, левой Чаурхан-Субэдэя, впихнул их в юрту.

      – Высунетесь – побью! – И опустил полог.

      В кузнице Джарчиудай молча осмотрел железный запор на колодке, взял клещи, молоток, вырвал штырь. Звякнув запором, колодка упала на землю. Тэмуджин постоял, растирая шею, сделал шаг и чуть не упал, потеряв равновесие без привычной тяжести на плечах. Сердце стучало гулко, неровно. Неужели воля?

      А Джарчиудай поднял колодку, протянул ее Тэмуджину.

      – Возьми. Сейчас ты снова наденешь ее. Утром пойдешь на праздник. Все нукеры будут крепко выпивши. Лучшего случая для побега не дождешься. Когда придет время, ты выдернешь штырь руками. Сорган-Шира приготовит тебе коня и пищи на дорогу.

      – Джарчиудай, ты хороший человек. Я этого никогда не забуду!

      – Сначала унеси ноги…

      – Мне бы только вырваться в степь на коне! – Тэмуджин зажмурился, тряхнул головой, пьянея от одной мысли о воле.

      Ночью