Жестокий век. Исай Калашников

а сколько палок срезал? Штук двадцать, не больше. Палка должна быть без сучьев, с прямослойной древесиной. Хорошее древко стрелы получается из березы. Еще лучше – из степной карганы. Но за карганой надо далеко ходить, а у меня сил маловато.

      – Ты покажи, какие палки нужны, – сколько хочешь нарежу. Мне это ничего не стоит…

      – Спасибо. Ты добрый парень. – Старик поворачивал палку над пламенем, и она дымилась, шипела.

      – А почему на солнце не сушишь? – спросил Тайчу-Кури.

      – Огонь лучше. Стрела, высушенная на огне, будет прямой и гибкой.

      Разговаривая со стариком, Тайчу-Кури все время поглядывал на Каймиш. Иногда их взгляды встречались, и тогда Тайчу-Кури весело улыбался.

      После ужина старик очистил палку от обгоревшей коры, тщательно срезал все неровности, на одном конце сделал полукруглый вырез, другой заострил и подогнал его к железному наконечнику.

      – Готово? – спросил Тайчу-Кури.

      – Нет, еще нет. Надо сварить рыбий клей и приклеить наконечник. И оперение надо приклеить. Самое лучшее оперение получается из крыльев орла. Но если нет орлиных, сойдут крылья лебедя, луня, вороны, даже сойки. После всего этого древко стрелы надо зачистить так, чтобы оно было гладким и блестящим, будто покрытое китайским лаком. Зачищает стрелы лучше, чем я сам, моя внучка.

      – Ты научил меня, дедушка…

      – Научил, верно. Пальцы у тебя чуткие. Когда я был молодым, мои пальцы тоже находили неровности, которые не видит самый острый глаз.

      Стемнело. Тайчу-Кури пора было возвращаться домой, но идти не хотелось. Старик словно угадал его мысли, сказал:

      – Если хочешь, приходи к нам каждый день. Я буду учить тебя делать стрелы.

      – О, я очень-очень хочу научиться делать стрелы! – обрадовался Тайчу-Кури.

      Старик посмотрел на него, на внучку, морщинки собрались у смеющихся глаз.

      – Каймиш тоже хочет, чтобы ты научился. А, Каймиш?

      Девушка опустила глаза, стала поправлять головни в огне.

      – Ну, иди проводи парня, а то собака укусит.

      В нескольких шагах от огня было так темно, что Тайчу-Кури не видел Каймиш, только слышал ее ровное дыхание и шелест травы под гутулами.

      – Я буду к вам приходить? – спросил он.

      – Как хочешь. Только… – Она засмеялась. – Штаны покрепче надевай.

      – Ничего, ты зачинишь! – тоже смеясь, ответил он. – Да и нет у меня других штанов.

      Он протянул руку, обхватил девушку за шею, притянул к себе. Но Каймиш вырвалась, толкнула его и убежала. Он медленно пошел к огням куреня, останавливался, смотрел на крупные звезды, на огонек у юрты старика и чувствовал, как душа наполняется незнакомой для него радостью.

      Дома его ждали гости. В юрте у очага сидели Сорган-Шира и шаман Теб-тэнгри. Мать упрекнула его:

      – Где ты ходишь? Я уже хотела тебя искать.

      – Я не теленок, мама, не потеряюсь.

      – Тайчу-Кури, ты видишь Тэмуджина? – спросил Теб-тэнгри.

      – Нет,