Сотворение мира. Елена Крюкова

неба, ни духи пучин

      Разлучить никогда б не могли,

      Не могли разлучить мою душу с душой

      Обольстительной Аннабель-Ли!…»

(Эдгар Аллан По)

      Я одна в саркофаге немом между звезд —

      Соглядатайка ярких миров.

      Распустила комета Жар-Птичий свой хвост

      Над ларцом лучезарных даров.

      Все приборы блестят под моею рукой

      Жадной сотней мигающих глаз.

      Я одна – меж созвездий – с моею тоской,

      Настигающей здесь и сейчас.

      Там, в бездонных колодцах, Земля просверкнет

      Слезной каплей на черной щеке…

      Здесь – замедлило Время свой яростный ход

      И дрожит в моей нежной руке.

      Заложу я в машину листки… И опять

      Выйдет шипом змеиным ответ:

      Нет горючего. Век тебе здесь вековать.

      Ты одна. И спасения нет.

      На экранах обзора – во всю широту —

      Как распахнутые крыла —

      Кажет Космос нагую свою красоту,

      Что алмазом под сердце вошла!

      Вот Гиады жемчужною гроздью висят

      Над звездой – Красным Глазом Тельца…

      Вот Арктура лучи водопадом летят

      Во пучину без дна и конца!

      Рядом – мрачный Плутон: светит выгнутый бок

      Ослепительным синим серпом…

      Добирается холод Вселенной до ног,

      До лица во рыданье слепом…

      Я одна! Космос, я пред тобою одна.

      Обнаженнее нету меня.

      Я дитя твое, матерь твоя и жена,

      Ветвь, сполох мирового огня!

      Сколько лет мне отпущено, черный Простор?…

      Колесница летит надо мной…

      Выпускай же в меня, через жаркий костер,

      Стрелы звездные – все до одной!

      Я вцепляюсь – в рычаг…

      я вперяюсь – вперед,

      В солнцеликую бездну огней…

      И подъялись власы: что там за хоровод…

      Лики, что лун Сатурна бледней?!…

      То видение… брежу!… то Космос навлек,

      Охватил мне короною лоб…

      Закачался мой утлый небесный челнок,

      Мой при жизни запаянный гроб!

      И увидела я: все летели ко мне,

      Все, любила кого на Земле —

      Иван Грозный в опричном сполошном огне,

      Тинторетто во фресковой мгле!

      И седой лев Бетховен, глухой – синева

      Его глаз все нутро потрясла! —

      И раскосый монах – его звоны-слова

      Канченджанга в снега вобрала… —

      Тот поморский рыбак, что меня взял в полон,

      Как севрюгу в путине схватил, —

      С бородой благовонною царь Соломон,

      Что кольцо «ВСЕ ПРОХОДИТ» носил,

      И слепой от рожденья звонарь Калистрат —

      С ним мы на колокольню взошли,

      И он плакал, шепча: «Твои очи горят,

      Как Стожары над краем земли!…» —

      Первобытный охотник – он тушу вола

      Мне, кровавую, бросил, смеясь, —

      И юродивый Ванька – за ним я ушла

      По суглинку осеннему, в грязь…

      И старик-летописец, что праздник любви,

      Как