Дары инопланетных Богов. Лариса Кольцова

а та похвасталась ему, каким богатством обладает их модное заведение. Любая девушка из «Мечты» имеет право подобрать себе любую обувь, какую и привозят для них всех из столицы целыми фургонами. Буквально так. Олег так и сказал: «Не стоило бы тратить столько средств на избыточную роскошь, когда многие женщины Паралеи не могут порой купить себе и своим детям и одной пары обувки». Девушка сообщила, что хозяйка постоянно отдаёт часть прибыли в «Фонд процветания страны». Как тут и положено для всех, кто не бедствует. Но весь вопрос в том, кто именно распоряжается всеми этими фондами? Олег посоветовал помогать лично, из рук в руки, так сказать, поскольку бедных людей и искать не надо. Стоит лишь покинуть пределы стен этого «Лучшего города континента». Олег страдает почти физически от их социальных перекосов. И если на Хрустальном Плато обнаружены такие залежи сокровищ, почему бы не оказать поддержку бедным слоям населения? По возможности, конечно…

      – Так с чего взял, что мы никому тут не помогаем? Можешь и сам этим заняться. Кто мешает? Обратись к Франку. Он в этом смысле очень деятелен. Только ведь, не в этом и проблема. Система тут порочная.

      – Хозяйка «Мечты» так и сказала Олегу, когда он и ей выговаривал за избыточность потребления, тогда как многим людям не хватает и минимально необходимого. Дескать, можно целыми машинами привозить еду и одежду в бедные кварталы. Все деньги и все наличные силы на это потратить, но это не спасёт народ от бедности. Тогда как ей за целую жизнь никто из посторонних ничего не подарил и не отдал за просто так. Но выходит, это не совсем и так. Вот вы же подарили ей настоящий дворец, еда у них отличная и бесплатная, как я понимаю, не за счёт каких-то там фондов…

      – Так Олег ходит туда обрабатывать их невежественное сознание? – рассмеялся Венд.

      – Так отнесёте туфельки? – спросил Антон, делая попытку уйти.

      – Я не лакей, чтобы таскать ей обувь.

      – Лакей? Это-то кто ещё? Словечки у вас в ходу странные весьма.

      – Историзм, – пробурчал Рудольф, – человек-невольник, если никогда не изучал историческую литературу.

      – Чего я буду изучать то, что стало прахом. Мне на мысли о собственной жизни времени не хватает.

      – Наш земной прах неведомым образом кто-то воспроизвёл в живую модель на космическом принтере на Троле.

      – Кто бы это мог быть? Зачем?

      – Может быть, неведомый Творец-программист наказал их за неправедные прошлые воплощения на нашей Земле, создав для них Трол? Я-то уж точно знаю, за какие прошлые мерзости тут замурован.

      – Пойду, – повторил Антон, ничуть не имея настроя на метафизическую волну, – Занесу ей башмачки, хотя я тоже не этот, как вы сказали, «лаковый невольник». А чего он был лаковый? Расписной, что ли? Вроде живого сувенира для украшения?

      – Сам ты расписной сувенир.

      – Ага. Пустоголовый то есть? Может, желаете ей что передать?

      – Что бы это ей передать?

      – Ну, например, попросить прощения.

      – За что это? – спросил Венд, отворачиваясь.

      – Вам