Не дружи с этой девочкой. Екатерина Николаевна Широкова

в полный рост и повертелась и так и эдак, пытаясь представить себя Никитиными глазами. Выходила серая мышка, но он-то увидел! Всё разглядел!

      На пороге возникла тень и Катька испуганно замерла, но это был всего лишь папа. Он сочувственно улыбнулся ей и мягко проговорил, не повышая голоса:

      – Можно?

      – Да, пап, – она стыдливо уселась обратно в кресло и отъехала к письменному столу.

      – Поговорим? – Гена прислушался к бравурным звукам телевизора. Вряд ли Оля что-то услышит.

      – Конечно, – Катька напряглась, но виду не показала. Она знала, что папа винит себя в маминых вспышках гнева и сто раз слышала его оправдания. Ничего нового.

      – Мама очень устала сегодня. На работе нервотрёпка.

      Катька вежливо помолчала, а потом на всякий случай кивнула.

      – Я понимаю, пап. Всё нормально.

      – Да, то есть нет. Ничего страшного, но ты постарайся понять… И не раскачивать лодку. Будь к ней снисходительнее, ладно? Маме трудно приходится. Она старается, но не всегда получается.

      – Я постараюсь исправить оценки. Честно.

      – Дело даже не в оценках… – он присел на край кровати, поближе к дочери, – мама прекрасно знает, что ты не он. Но знаешь что? – в его глазах мелькнул шальной огонёк. – Я считаю, что ты очень особенная. Именно ты.

      Катька удивлённо моргнула.

      – Я? Ты о чём?

      – Мама была уверена, что в нём есть нечто необыкновенное… оно и было, да, но по-настоящему необыкновенный ребёнок у нас – ты, – он начал говорить торопливее и тише, озираясь на приоткрытую дверь, – я это ясно вижу теперь, Катюша. В тебе есть способности видеть большее. Ты понимаешь, о чём я сейчас?

      – Э-э-э… Не совсем, – Катька вспомнила, как мать впадала в ступор или, что гораздо страшнее, в безобразную истерику, когда она шестилетняя делилась свежими новостями про Костю-призрака. Например, как он наблюдает с балкона за младшей сестрой перед сном.

      – Ты же видишь его?

      – Кого? – глупо брякнула Катька, но она немного растерялась. Делиться этой тайной? Ну уж нет.

      – Ты знаешь. Говорила раньше. Мы не верили… Но я верю.

      – Почему же раньше не верил? – скептически протянула Катька и принялась грызть колпачок ручки.

      – Трудно объяснить. Давай договоримся считать, что я ошибся. Недооценил тебя.

      На такое она не купится. После стольких паршивых лет запел про её исключительность? Ха-ха, держи карман шире. Катька изобразила оскорблённую невинность, оттолкнулась ногами от кровати и чуть отъехала к балкону, а для пущего эффекта скрестила руки.

      – Пап, спасибо, конечно, но я давно ничего такого… Да и тогда просто показалось. Глюки! Я скучала по брату… Вот и всё.

      Мужчина тяжело и виновато вздохнул.

      – Ты не хочешь говорить правду, понимаю, но мне ты можешь довериться! А кому же ещё, Катюша?

      Ага, как же! Да хоть той же Томе – она всегда воспринимала её проблемы исключительно серьёзно, а ведь Катька даже ей не призналась. И единственный человек, кому теоретически,