Не дружи с этой девочкой. Екатерина Николаевна Широкова

вечная пешка лишилась привычной опоры. И вот теперь она стояла перед Томой, выпятив вперёд нижнюю губу, и явно готова была расплакаться.

      – Конечно, – легко соврала Тома, – небось с очередным хахалем тусит. Вернётся, куда денется. И после такого, – она неопределённо махнула вверх, на окно чердака, ещё не догадываясь о зловещей находке, – предки сильно ругаться не станут. Так, поорут для галочки, а сами счастливы будут.

      – Ага, – Соня озадаченно поскребла подбородок обкусанными ногтями, – наверное. Ты… это… скажи чокнутой, что мы её не сдадим. Ну, про Никиту.

      – Хорошо, – кивнула Тома. Эта была зыбкая область, подтверждать факт вранья не хотелось, отступать от легенды для Катькиных родителей тоже, – я пойду. Скинь новости, если будут.

      Соня проводила Тому жалостливыми глазами побитой собаки и уставилась на вход в подъезд, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Позже, когда слухи о снятой Иркой одежде дойдут до детей, она напишет Томе сообщение и получит в ответ грустный смайлик. И окончательно решит, что Никита ни при чём, но Тома сочтёт иначе.

      Она набрала Катьке, прикинув, что её предки должны быть ещё на работе и они свободно смогут поговорить. Катька ответила через один гудок и тяжело задышала в трубку, а Тома осторожно уточнила:

      – Можешь говорить?

      – Да. Их нет.

      – Слышала про Ирку?

      – Да, то есть нет, а что? Есть что-то новое? – без особого энтузиазма переспросила Катька, будто тема пропавшей одноклассницы не была в топе школьных обсуждений вторые сутки подряд.

      – Есть, – Тома вспомнила Сонькино сообщение и представила, как голая Ирка бегает по подъезду и стучится во все двери, а ей никто не открывает, потому что всем плевать или потому, что она плохо учится, – нашли её барахло на чердаке их дома. Её саму не нашли.

      – Круто, – Катька опять задышала, – это всё?

      – Ну да, только у меня вопрос. Ты когда со своим будешь встречаться?

      – А что?

      – Тебе операция прикрытия нужна или нет? – построже рубанула Тома.

      – А, ты в этом плане, – Катька с облегчением выдохнула, – завтра сможешь? Мы хотели в пять. В парке.

      – Угу. Только при условии, что ты мне объяснишь, что случилось между Никитой и Ирой.

      Катька молчала целую минуту и не дышала вообще.

      – Ты о чём? – попёрла в атаку.

      – О том, что Никита обещал тебе заткнуть Ирку – раз, Соня болтала про его приставание к Ирке – два. Я способна сложить дважды два, Кать. Девочки, может, и будут молчать, но полиция рано или поздно докопается до всех деталей, так что лучше колись сразу. Что за ерунда происходит?

      – Она врёт. Врала. Про приставание – особенно.

      – Кто? Ирка?

      – Да. И Соня тоже.

      – Я так не думаю. Соня просто повторяет Ирины слова, но с чего ей сочинять такое, а потом пропадать?

      – Не понимаю, – взвизгнула Катька, – почему Никита-то виноват в Иркином загуле?

      – Если не виноват, хорошо. Тогда расскажи, что конкретно он тебе обещал насчёт Молчановой, и я отстану.

      – Ладно. Он сказал, что владеет…