Не дружи с этой девочкой. Екатерина Николаевна Широкова

запахом. И пускать слюни на футболку – потом стыдно было за большущее красноречивое пятно, хорошо хоть, что помадой не пользуется.

      Никита с вопиющим хладнокровием дождался финальных всхлипов чужой истерики и только потом спросил, нахально придерживая за шею и затылок и не позволяя ей оторвать помятую физиономию от пресловутой футболки:

      – Успокоилась?

      Она промычала что-то в знак протеста и стукнула кулаком в район предплечья, но вышло смешно и по-детски.

      – Я тебе отпускаю, кивни, если обещаешь не драться.

      И Тома покорно кивнула – торчать в таком положении было ещё унизительнее. Никита разжал объятия, но зорко следил за каждым её движением, будто намеревался ловить беглянку, если та надумает удрать восвояси. Беглянка же приклеилась подошвами к земле и что-то поискала в его глазах. Не нашла. И опустила веки, уставилась на запылённую бетонную пирамидку детсадовского забора.

      – Вижу, успокоилась, – он вёл себя так чертовски спокойно, словно каждый день купировал девичьи истерики, и от этого Томе стало ещё хуже, но злость прошла.

      – Мне надоели ваши секреты, – почти беззвучно выплюнула она, – я прикрываю вас, так что имею право знать, что происходит. Так понятно?

      – Понятно, – легко согласился он, а вот Катька громко засопела, – сделаем так. Я поеду с Катей на дачу, а ты присмотришь за Ирой, хорошо?

      – Это как? Во-первых, её родители пристрелят тебя. И что значит – присмотреть за Ирой?

      – Не пристрелят, они меня даже не увидят. А Ира… Она будет странно себя вести, вероятно. Надо, чтобы она ела. И не оставалась одна.

      – Мне что, в няньки податься? – хмыкнула Тома. – Не нанималась. И вообще, теперь предки сдадут её в дурдом или будут караулить, как Катю, – в голове у Томы отчётливо щёлкнуло и она с изумлением уставилась на подругу. – С тобой такое тоже было?

      – Какое? – Катькино лицо стало жутко некрасивым.

      – Как с Иркой? Тебя тоже кто-то проклял и ты вернулась обратно? И поэтому они над тобой трясутся?

      – Не выдумывай, – Катька запахнула куртку, – я бы запомнила. Сама же видела эту жуть. Бр-р-р.

      – А Ирка что, вспомнит?

      – Так, девочки. Хорош ссориться, – Никита чуть сдвинулся, оказываясь между ними, – всё очень просто, Тома. Ты отвечаешь за Иру, поняла? Лично отвечаешь.

      Он поддел Катьку за локоть и потянул прочь, а та послушно и радостно засеменила рядом. Тошно смотреть!

      – А если она не захочет меня видеть? – отчаянно крикнула Тома им вслед.

      – Ещё как захочет! – он приостановился и чуть повернул шею, глядя куда-то вдаль. Даже не обернулся толком. Не снизошёл. – Ну же, иди к ней.

      И Тома пошла.

      Уже в подъезде услышала, как скорая уже пробралась через двор и экипаж бодро затопал по лестнице. Тома посторонилась, пропуская бригаду, и через окно бросила один короткий взгляд на водителя, нервно курящего в окно. Вызов, судя по их сосредоточенным фигурам, был срочный и тревожный, так что Тома обречённо пошла по ступенькам вверх.

      Шла