Ретроспектива. Verelea Mor

гуляли на расстояние вытянутой руки. Обменивались игривыми взглядами. Улыбались, точно идиоты, смеющиеся с одной им понятной шутки. Мира не смогла бы ответить, что её так веселит. Но улыбка не сходила с её лица.

      Было сложно не заметить: прохожие девушки обращали внимание на Теодора. Возможно, у Миры сегодня просто обострились ревностные чувства, но она больше склонялась к другой версии. Привлекательность Теодора выделялась среди привычной красоты, среди стандартных эталонов. В нём сосредоточилась природная элегантность, и образ её не портили беспорядок на голове или небрежно расстёгнутое пальто. Эта элегантность была раскрепощённой, сражающей, изящной в своей свободе. Она, провокационная в своём молчании, тихо существовала в этом человеке. Именно так Теодор и действовал на окружающих. Теодор – это тот случай, когда слова лишние. На него достаточно просто взглянуть.

      Иногда они останавливались у витрин. Перекидывались парой комментариев. Мимолётно касались рук друг друга.

      Мира откинулась спиной на стену. Теодор повторял её позу. Рядом с ним за стеклом возвышался женский манекен, одетый в нижнее бельё и чулки. Сверху на Теодора падал тёплый свет ламп.

      – Чудесно смотришься, – Мира вытянула ладони, изображая рамку. – В детстве я хотела стать фотографом. Мне подарили полароид. Розовый. Я обклеила его наклейками. Но однажды уронила его в воду, и он перестал печатать. А потом меня отдали в художественную гимнастику, – Мира достала телефон. – Стань ближе к этой леди.

      Теодор обернулся на манекен, затем снова посмотрел на Миру.

      – На тебе бы это всё выглядело лучше.

      Мира сделала пару снимков, утолив желание запечатлеть Теодора для личной визуальной хроники. Затем оценила манекен скептичным взглядом.

      – Чулки я бы не купила.

      – Почему?

      – Обычно только парни с ума сходят по этой синтетике и кружевам. Но трахаться в чулках – то ещё занятие.

      Формулировка, брошенная так непринуждённо, Теодора удивила.

      – Ужасно неудобно, – деловито продолжила Мира.

      – Рвутся?

      – Жарко.

      Они изучали манекен как препарированный научный объект.

      – Меня это никогда не заводило, – философски признался Теодор. – Это же просто тряпка. Как она может возбуждать больше обнажённого тела?

      – Эта тряпка подчёркивает красоту тела, вот как это работает.

      – Красота на то и красота, она не нуждается в дополнительных стимуляторах.

      – Ладно, не покупаю. Значит, сегодня так и останусь без «стимуляторов»…

      Тут же пойманная в объятия Мира захихикала.

      – Ты сказал, тебя это не заводит.

      – Меня не заводит бельё. Его отсутствие меня очень даже волнует.

      – У тебя руки холодные.

      – Прости. Но мне нужно проверить.

      Пальцы пролезли под пояс джинсов, заставив Миру выгнуться.

      – Нет, нет, всё, я пошутила. Пошутила! Слышишь? – Мира замерла в ловушке рук. Чужие ладони на ней тоже остановились.

      – Ты дразнила меня?

      – Просто шутка.

      – Ты заслуживаешь суровое наказание, – шепнул Теодор, прежде чем отпустить