Ретроспектива. Verelea Mor

удивился.

      – А что «я купил билет»?

      Теодор чмокнул её согнутую в колене ногу и, поднявшись, подошёл к книжной полке. Перед Мирой открылся обворожительный вид на поджарую голую задницу с ямочками.

      Он подал Мире книгу Элизабет Гилберт. Но она узнала её ещё издалека по характерному корешку.

      – Эм. Зачем? Я читала её.

      Теодор вздохнул и сел обратно на кровать. Конечно же, ничего не пояснив.

      – Для чего тебе такой огромный книжный шкаф здесь?

      – Ты меня осуждаешь?

      – Это же спальня. Вроде сюда не ставят нечто подобное.

      – Мне нравится давящее ощущение от этого шкафа. Он будто заглушает гул. В спальню я прихожу, когда хочу абсолютной тишины. И спать, разумеется.

      – Так стоило вести себя тихо и не разрушать атмосферу молчаливого царства?

      – Было бы несправедливо себя сдерживать, – Теодор улыбнулся. В глазах блеснул огонёк. – Тебе здесь можно даже неистово кричать.

      Разговор приобретал возбуждающий мажор. Решив поддержать его, Мира просунула руки между перекладинами кованной спинки кровати.

      – Решётчатое изголовье, – она захихикала. – Ну надо же…

      Губы Теодора хитро изогнулись.

      – Рад, что тебя это так повеселило.

      – Такие ещё популярны? Разве мягкое изголовье не практичнее? Или твоя койка – спецзаказ для особого ценителя?

      – Ты меня в чём-то подозреваешь?

      – Брось. Не говори, что ни разу не воспользовался этим.

      – Нет.

      Мира закатила глаза, упав на спину.

      Непрошибаемый экземпляр.

      – В спальне бдсмщика подобная кровать – клише всем клише.

      – Ах вот оно что. Наконец-то ход твоих мыслей мне понятен. Нет, Мира. Я никого здесь не приковывал.

      Сложив руки запястьями друг к другу, Мира доверчиво протянула их Теодору.

      – Можешь делать всё, что захочешь.

      Теодор завёл её ладони над головой, зафиксировав своими. Гибкое тело грациозно нависло над Мирой. Но взгляд его сделался опасно мутным.

      – Ты осознаёшь значение слова «всё»?

      Это должно было если не напугать, то спровоцировать волнение. Но в Мире лишь проснулся интерес. Что таится за его оградой, где начиналось это «всё»?

      Теодор внимательно рассматривал каждую чёрточку её лица. Никак читал мысли.

      – А я-то полагал, у тебя незамутнённость уровня бриллиант. О чём ты вообще думаешь? Как можно было заподозрить нечто развратное в одном изголовье кровати?

      – Я предупредила, ты не знаешь, с кем связался.

      Живот не придумал ничего лучше, как издать стон раненного кита. Выпустив Миру, Теодор сел.

      – Поищу, чем тебя накормить.

      – Не парься. Я поем дома.

      Он стрельнул в неё хищным взглядом. То ли предупреждающим, то ли игривым.

      – Ах дома, значит.

      – Я всегда предпочитаю уехать домой, – ответила Мира с напускной невозмутимостью. – Что ты так смотришь? Покувыркались и хватит. А то потом ещё передумаешь и вышвырнешь меня.

      В ответ – усмешка.

      – Полагаешь,