В краю солнца. Тони Парсонс

из дома, заправляя футболку в шорты. Шофер, видимо, ее узнал: высунулся из окна, протянул ей счет и ткнул пальцем, где подписать.

      – Мне столько не нужно! – сказала жена строгим тоном учительницы: в Англии она работала в школе. – Я столько не заказывала!

      Воду поставляли в больших, завернутых в целлофан упаковках из шести полуторалитровых бутылок. В одном картонном поддоне таких упаковок помещалось с десяток, самих же поддонов было столько, что и не сосчитать.

      – Похоже, от жажды мы теперь не умрем, – с улыбкой заметил я.

      Тесс метнула на меня испепеляющий взгляд и вырвала из рук шофера счет. Он что-то настойчиво говорил ей на своем языке, а она стояла перед ним с решительным видом и пристально смотрела на бумагу.

      – Мне это не прочитать, – сказала Тесс. – Здесь все по-тайски.

      Рори и Кива медленно вышли из дома, еще в пижамах, еще взъерошенные со сна, и тоже уставились на пикап.

      – Я заказывала двадцать упаковок по шесть бутылок, – объясняла Тесс шоферу, – а не двадцать этих… как их…

      – Поддонов, – подсказал я.

      Страсти накалялись. Соседи подошли поближе, чтобы помочь, а может, просто не хотели ничего упустить. Господин Ботен взглянул на счет и задумчиво кивнул:

      – Он прав: вы заказали много воды.

      Госпожа Ботен больше беспокоилась за Тесс.

      – Джай йен, – промолвила она. – Джай йен. Сохраняйте холодное сердце.

      Мы с Тесс переглянулись. Мы никогда не слышали о «джай йен». И выражение, и само понятие были нам незнакомы. Там, откуда мы приехали, считалось, что сердце должно быть горячим. Но в Таиланде проповедовали другое. В Таиланде проповедовали джай йен.

      Госпожа Ботен взяла Тесс за руку и, улыбаясь и ласково поглаживая ее по плечу, принялась рассказывать ей о преимуществах холодного сердца.

      – Ну хорошо. – Тесс коротко кивнула шоферу. – Признаю свою ошибку. Извините.

      – Прекрасно, – отозвалась госпожа Ботен.

      Мы сохранили холодное сердце и оставили воду себе. Соседи и сразу подобревший шофер помогли нам разгрузить пикап. Я переставил мотоцикл в сторону, и мы сложили поддоны в сарае, который служил мне гаражом.

      – Май пен рай, – утешала старая тайка мою жену. – Ничего страшного. Вода не испортится. Все хорошо, все хорошо.

      Когда мы разгрузили пикап, госпожа Ботен повела Тесс и детей завтракать. Я остался с господином Ботеном, который стоял во дворе и дымил сигаретой: в доме курить ему не разрешалось. Где-то над морем рокотал гром и сверкали молнии. Небо затягивали грозовые тучи.

      – Опять будет дождь? – спросил я.

      Господин Ботен внимательно поглядел на небо и глубоко затянулся.

      – Дождя не было со вчерашнего дня.

      Я задумался над этим наблюдением, гадая, что оно может означать. Какое-то время мы оба молча смотрели на небо.

      – На сколько вы останетесь? – спросил господин Ботен.

      – Что? – потрясенно переспросил я.

      «Дикая пальма» арендовала дом на год, и Фэррен с улыбкой сообщил мне, что господин Ботен потребовал