Война и мир. Книга 1. Лев Толстой

к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно, от невоздержания) лице выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он, запыхавшись, подходил, по мере приближения сдерживая шаг.

      – Вы скоро людей в сарафаны нарядите? Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3-й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?.. Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!.. А?

      Ротный командир, не спуская глаз с начальника, все больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасение.

      – Ну, что ж вы молчите? Кто у вас там в венгерца наряжен? – строго шутил полковой командир.

      – Ваше превосходительство…

      – Ну, что «ваше превосходительство»? Ваше превосходительство! Ваше превосходительство! А что ваше превосходительство – никому не известно.

      – Ваше превосходительство, это Долохов, разжалованный… – сказал тихо капитан.

      – Что, он в фельдмаршалы разжалован, что ли, или в солдаты? А солдат, так должен быть одет, как все, по форме.

      – Ваше превосходительство, вы сами разрешили ему походом.

      – Разрешил? Разрешил? Вот вы всегда так, молодые люди, – сказал полковой командир, остывая несколько. – Разрешил? Вам что-нибудь скажешь, а вы и… – Полковой командир помолчал. – Вам что-нибудь скажешь, а вы и… Что? – сказал он, снова раздражаясь. – Извольте одеть людей прилично…

      И полковой командир, оглянувшись на адъютанта, своею вздрагивающею походкой направился к полку. Видно было, что его раздражение ему самому понравилось и что он, пройдясь по полку, хотел найти еще предлог своему гневу. Оборвав одного офицера за невычищенный знак, другого за неправильность ряда, он подошел к 3-й роте.

      – Ка-а-ак стоишь? Где нога? Нога где? – закричал полковой командир с выражением страдания в голосе, еще человек за пять не доходя до Долохова, одетого в синеватую шинель.

      Долохов медленно выпрямил согнутую ногу и прямо, своим светлым и наглым взглядом, посмотрел в лицо генерала.

      – Зачем синяя шинель? Долой!.. Фельдфебель! Переодеть его… дря… – Он не успел договорить.

      – Генерал, я обязан исполнить приказания, но не обязан переносить… – поспешно сказал Долохов.

      – Во фронте не разговаривать!.. Не разговаривать, не разговаривать!..

      – Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.

      Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.

      – Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.

      II

      – Едет! – закричал в это время махальный.

      Полковой командир, покраснев, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся