Инквизитор. Божьим промыслом. Стремена и шпоры. Борис Конофальский

лучше им быть пешими, хотя, конечно, это их не спасло бы: в отличие от присутствующих здесь городских солдат, у людей Волкова древкового оружия не было. Сам же он поехал к офицерам, что стояли у стены. Его немного успокаивало то, что офицеры ведут себя весьма непринуждённо и находятся отдельно от своих солдат. Люди, которые собираются драться и убивать, так благодушно вести себя вряд ли смогут. Он приблизился к ним и, чтобы не показаться высокомерным, слез с коня и, кинув поводья фон Флюгену, подошёл к офицерам и поклонился им учтиво. Они ему тоже кланялись, но поклоны их были коротки, скорее смахивали ни кивки. При этом они улыбались с эдакой ехидцей, словно спрашивали: чего это ты прибежал? Хотя сами прекрасно знали ответ на этот вопрос. Но уже это их поведение чуть успокоило барона, они собрались купаться в заносчивой спеси, но, судя по всему, не собирались нападать. Одного из офицеров Волков узнал, это он приходил к нему на пир и был там рьян, дерзок и отказывался садиться за стол, несмотря на все приглашения генерала. Это был тот молодой офицер, что был подпоясан красно-жёлтым шарфом, он и сейчас был в нём.

      – Добрый день, господа, – вежливо начал генерал. И тому офицеру в шарфе поклонился как знакомцу отдельно. – Добрый день.

      – Что вам угодно, генерал? – сухо и почти холодно спросил один из офицеров, видимо, старший из них.

      – Случилось дело, коего в добрых отношениях союзников быть не должно, – начал Волков. – Люди мои вышли за ворота города, и теперь их обратно не впускают.

      – Вот как, неужели? – притворно и с насмешкою удивился офицер. И на лицах его товарищей также было заметно ехидство.

      – И я полагаю, что это никчёмная случайность, и посему она скоро разрешится с благоприятностью для всех, – не замечая их невежливого поведения, продолжал генерал. – Думаю, что офицер, распорядившийся их не впускать, не знал, что это мои люди. Люди Его Высочества курфюрста и герцога Ребенрее.

      – Офицер, распорядившийся их не впускать, прекрасно знал, кто они, – продолжал тот же человек, которого Волков полагал старшим из них.

      – Ах вот как? – барон сделал вид, что удивлён. А потом и добавил, всё уже понимая: – Рискну предположить, что это вы и есть тот офицер?

      – Да, это я и есть, – всё так же холодно отвечал ему человек.

      Волков всего на секунду задумался, чтобы вспомнить происходивший в таверне разговор с разжалованным ротмистром Кохнером, где тот упоминал имя некоего капитана…

      – А имя ваше, наверное… ван Куттен?

      – Да, это моё имя, – отвечал офицер. И добавил с заметным вызовом: – И ваших людей впускать в город запретил я, – как бы подразумевая сказанным: ну и что ты теперь сделаешь?

      – Но это какая-то ошибка, – Волков даже развёл руками, он изображал удивление.

      – Ошибкой было пускать вас сюда, – заметил один из стоявших за ван Куттеном офицеров.

      – Странно, – всё ещё удивлялся генерал. – Странно слышать такое от союзников.

      – Вы союзники? А зачем ваши солдаты рыскают