Чужая дочь. Наталия Ахулкова

что та может хлопнуться в обморок и брызнула на неё из цветочной лейки. Калитка обрела дар речи:

      – Джапаридзе, да у тебя же голос!

      – Подумаешь, у всех голос, – пожала плечами Нина и торопливо добавила, – В хор я никак не могу, мне с младшими нужно сидеть.

      – Во-первых, голос не у каждого имеется, – назидательно заскрипела Калитка. – Во-вторых, у тебя не просто голос, а меццо- сопрано! Ты понимаешь, что это такое?

      О меццо-сопрано Нина слышала впервые, поэтому Калитка тут же провела лекцию об уникальности низких женских голосов в целом и Нинкиного в частности.

      – А, в-третьих, в хор ты у меня пойдешь, как миленькая. – подытожила Калитка.

      Вскоре Нина пела во главе школьного хора, причем пела за всех, остальные мяукали, как могли. Калитка занималась с ней и утверждала, что голос еще не полностью раскрылся, только годам к двадцати наберет полную силу.

      – Хорошо, очень хорошо, Нина! Слышишь, какое сочное, бархатистое звучание? – нахваливала Калитка. – Верхний регистр брать не стоит, на высоких нотах грудной тембр становится невыразительным. Меццо-сопрано большая редкость.

      Нина доверяла авторитету Калитки, особенно запали в душу слова: «Любой театр может мечтать о певице с таким уникальным тембром».

      Галке понравилось новое название Нинкиного голоса, веяло от него чем-то далёким, манящим, итальянским. Подруга ходила задумчивая – жаль было расставаться с мечтами о ветеринарной практике, но таинственный меццо-сопрано перевесил. Через несколько дней она глубокомысленно выдала Галке:

      – От судьбы не уйти – знать, суждено нам выступать на сцене! Интересно, а, где у нас на певиц учат?

      Галка тут же засела за изучение справочников для абитуриентов и стала ходить в хор, а по выходным подруги прогуливались по Курортному бульвару и разглядывали афиши приезжих знаменитостей.

      Кто только не приезжал в Кисловодск на гастроли: разные танцевальные коллективы, известные певцы, артисты. Всем нравилось выступать на сцене Филармонии, именуемой по старинке Курзалом. Дух Шаляпина и Собинова, Рахманинова и Рихтера витал над легендарной сценой, сохранившей роскошь и шик царских времен. Местным жителям попасть на концерты непросто – билеты раскупались за много дней вперед, да и стоили недёшево. Девчонки могли только мечтать о Курзале, но однажды им повезло по-крупному.

      Клавдия Шульженко, отдыхала в Кисловодске и забронировала столик в ресторане «Чайка», где в то время работала Люба. Ресторан гремел на все КавМинВоды: стерильная чистота, официанты в черных костюмах с атласными лацканами и белыми манжетами, отдельные кабинки за бархатными шторами. Любе доверили обслуживать столик знаменитости. Торжественно-нарядная, в белоснежном переднике, с накрахмаленной наколкой в волосах, она провела Нину с Галкой через черный ход и посадила за соседний стол.

      – Только, чур не шуметь!

      Девочки, затаив дыхание, через узкую щелочку портьеры, подсматривала за Шульженко и её подругой.