Вверх на малиновом козле. Игорь Савельев

все складывалось плохо. Очень плохо. И надо бы не шутить с ними, а… Антон попытался подумать – что можно предпринять, пока не уехали слишком далеко (или слишком высоко). Он почти физически ощущал, сколько метров уплывает с каждой секундой… с каждой секундой, потраченной зря… сколько метров придется пробежать обратно. Эта спешка доставала особенно: в пустой голове мигало: «Сейчас! Сейчас!», как аварийная лампа, мешало думать. Не замышлять что-то, выбирая момент, а делать что угодно и только сейчас, – это-то и вгоняло в ступор.

      Так. По порядку. Что в таком положении (физически) можно сделать вообще? Либо выпрыгнуть на ходу (двери у «Нексии», кажись, не блокируются с места водителя, да откуда), но скорость слишком большая, это они специально, гады; либо того же водителя задушить. Ну ладно, чистая фантастика (и потому-то второе казалось менее страшным, чем первое, – как менее реальное), – но если бы была струна… Ха, жаль, что он и правда не музыкант. Но в любом случае помешает мужик слева. А если заняться мужиком слева, то водитель… Прямо волк, коза и капуста. Он усмехается. Хладнокровие… Всегда сохранять чувство юмора, как отец. А что бы сделал отец? Наверняка сотворил бы что-нибудь, как в кино, «отжевал» бы машину, а этих уродов отправил в ущелье… Антон вдруг поймал себя на мысли, что только слышал об отцовских подвигах (не Бонд, конечно, но все же, – отец же прошел Чечню и многое…), но ничего похожего не может представить в реале. Это все лишь внешняя оболочка… легенда… Слова.

      – Куда мы едем?

      Он все-таки спросил, бросил валять дурака, потому что надо было ломать ситуацию.

      – К Хамету.

      От неожиданности, что ему вообще ответили нормально, и от общего истеричного состояния – он внезапно для себя же и рассмеялся.

      – Хамет – не родственник Ахмета?

      – Вот про Ахмета и поговорим, – мягко ответили ему.

      «Ты дошутишься», – сказал Антон себе, обозлившись, решив уже прыгать, он вдруг заметил, что спутники как будто потеряли к нему интерес. Их что-то стало сильно беспокоить. Антон не сразу понял, куда они напряженно поглядывают – в зеркало заднего вида; обернувшись, увидел – за ними ехала милицейская «семерка» или «пятерка».

      – Не верти головой, ссука, – прошипел мужик.

      Антон посчитал бы это спасением, если бы не знал, что менты здесь ряженые (как в России – казаки); что это может быть вообще не пойми кто, купивший форму и тачку с мигалкой… Примерно о том же глухо переговаривались и мужики: от «че он за нами едет» до «кто это»; перебирали вслух какие-то имена и номера машин и даже кому-то звонили, чтобы узнать, чья это машина. Не дозвонились. Напряжение росло. Это должно было чем-то кончиться, прямо сейчас.

      – Сбавь скорость, пусть обгонит.

      Антон принял это как сигнал к бою: сбавят скорость – можно будет выскочить, а обгонит вот-вот, и… Его схватили за шею (везли не дураки), мужик пригнул к себе на колени, практически ткнул в душный пах.

      – Не маячь, лежи тихо.

      И вот тогда Антону стало по-настоящему страшно.

      Он дернулся было,