Веселое шаманство чжурчжэньских рун. Обучающий роман, не поэма. Анатолий Эстрин

не вспомнит обо мне добрым словом, не споет песню на радио. Не заплачут дети в нестерпимой утрате, лишь спросят: «Что в завещании?» Грустно и радостно мне от этого. Душа разрывается в предчувствии моего триумфа».

      Валерий Павлович дурашливо вздохнул, потер раскрасневшиеся щеки руками и полетел дальше: «Главное теперь – расшифровать эти надписи. До меня этого еще никто не сделал. Слабаки потому что! Я смогу. Пару месяцев покорячиться придется, и все, сделаю. Раскрою тайну чжурчжэньского языка. Я же способен к языкам с самой школы: русский выучил, а он, говорят, самый сложный. Английский за год освоил, через себя пропустил. Китайский почти понял, опять же, енотский учу, кошачий. Неужели и чжурчжэньский не освою? Да за милую душу! Двадцать пятый кадр Илоны Давыдовой применю на способность к языкам, самовнушение по методу Куэ, Ключ Алиева использую, и дело в дамках. Профессор Чудинов, вон, во всех языках видит только русский. Поучусь у него расшифровывать эти чертовые иероглифы. Я просто уверен, что у меня получится. Скооперируюсь с лингвистами, выпишу себе мальчика-китайца для спорных вопросов, да и выдавлю всю тайну утерянной письменности, как пасту из тюбика. Нельзя упускать такой шанс, нельзя!»

      С каждым месяцем неудачных попыток расшифровать древние надписи, Валерий Павлович становился все более замкнутым и угрюмым. Дружеские подтрунивания коллег озлобляли его и больно били по самолюбию, превращая вдруг расцветшего и вдохновленного высокой идей ученого в желтый, раздраженный, бормочущий себе под нос странные фразы, осунувшийся зимний скелет.

      Глаза Валерия Павловича запали, руки стали дрожать мелкими непрекращающимися амплитудами. И без того ранее не очень общительный и неопрятный, он превратился в угрюмого, замкнутого, одержимого дьяволом словесности человека.

      «Нахрен ты ее нашел, Валерий Хренов?! – спрашивал он себя в порыве творческого отчаянья. – На хрена не пошел на метр в сторону?! Не нашел бы ничего, да и жил спокойно. Пока я тут бьюсь над открытием века, другие за моей спиной докторские защищают, да по каким темам! „Влияние самураев Средневековья на обрезание овец средней полосы Средиземноморья“. Это что, тема?! Тема. Мне-то за что, за какой-такой грех человеческий находка данная дана была?! Что я сделал, Господи, что покарал ты меня сиим наказанием?! Неужто за мои атеистические речи? Поделом! Даю обет святой: не буду стричься и мыться, как это делали дикие варварские тюрки, и ногти стричь, пока не разгадаю мудреный скрипт, тем более, я это уже умею хорошо делать и делал раньше. Костьми лягу, но всем покажу на что я способен!»

      Трехглавая гидра лингвистов-дешифровщиков Маша, Даша и Глаша без устали колдовали над найденной табличкой. Практически все известные им системы декодирования информации были применены, но результатов не дали. Ни поиск внутренней структуры, выделяющей повторяющиеся конструкции текста, ни логико-комбинаторные методы,