Был день осенний. Владимир Минайлов

кроме немецких лётчиков, не пострадал. Это было визитной карточкой группы Мишеля.

      – Для начала мы будем истреблять немецких военных: в знак устрашения тем, кто с ними сотрудничает. Потом дойдёт очередь и до их пособников…

      Спустя десять минут после нападения появились полиция и гестапо, а ещё через пятнадцать – Мишель с блокнотом в руках и фотоаппаратом на шее. Это и поразило Этьена больше всего.

      Мишель деловито, не спеша ходил среди полицейских, то и дело щёлкал фотоаппаратом и записывал что-то в блокнот. Место преступления и близлежащие улицы были оцеплены полицией.

      В связи с участившимися нападениями на немецких военных на места преступлений выезжал начальник парижского гестапо – штурмбанфюрер СС Курт Лишка, до этого занимавший пост главы гестапо Кёльна. С ноября 1940 года его перевели в Париж, где совместно с штандартенфюрером Гельмутом Кнохеном Лишка проводил насильственную депортацию евреев в концентрационные лагеря.

      Штурмбанфюрер стоял посреди кафе и, слушая доклад подчинённого, смотрел на место преступления. Он закипал: вот уже три месяца в Париже убивали солдат вермахта и нападали на отделения фельджандармерии! Нападения совершались и на склады с оружием и припасами. Но и этого мало: на местах злодеяний находили возмутительного и крамольного содержания листовки!

      А он никак не мог напасть на след бандитов. Его взор остановился на Мишеле.

      – Я не понял, – рявкнул он так, что зазвенели рюмки, – что здесь делает этот проныра?!

      Мишель, не теряя присутствия духа, продолжал что-то писать в блокнот. Это вывело из себя начальника гестапо:

      – Дьявол раздери, да выкиньте эту шваль вон отсюда!

      Мишель оторвал глаза от блокнота:

      – Простите? Подобное даже фюрер себе насчёт меня не позволял.

      Лишка удивлённо воззрился на Мишеля и долго вглядывался в его лицо. После продолжительного молчания произнёс:

      – Ах да, вы же тот доброволец-репортёр и герой. Припоминаю. Теперь вы тут?

      – Как видите, господин штурмбанфюрер.

      – А зовите меня просто Курт. Мы ведь с вами, так сказать, единомышленники.

      – Знаете, я ведь не состою в национал-социалистической партии.

      – Поверьте, месье Контане, – это дало понять Мишелю, что его действительно вспомнили, – что не обязательно иметь членскую книжечку в кармане, чтобы быть патриотом Фатерлянда. Вы содействовали его величию на поле брани и спасли наших танкистов от неминуемой гибели. С вашими талантами вы могли бы сделать карьеру в гестапо или в рядах вермахта…

      – Но я иностранец.

      – Что-нибудь придумаем. Вы прирождённый военный!

      – Я казак.

      – Простите?

      – В далёком двадцатом году я покидал Крым с войсками барона Врангеля, находясь в рядах казаков Барабовича. Мне пришлось поскитаться от Дона и Новороссийска до Севастополя и Лемноса.

      Лишка слушал и не верил в услышанное.

      – Эмигрант!

      – Не здесь и не при таких обстоятельствах.

      – Хорошо, делайте свою работу. А завтра жду вас у себя в кабинете…

      Так Мишель