Слон меча и магии. Коллектив авторов

и всадил лезвие кинжала… в землю. По самую рукоять.

      Ирка перевела дух. Охотник знал! Он не превратится в Одноглазого, иначе бы ей не спастись. Ведь Одноглазых стало бы вдвое больше.

      Лихо остановилось. Ритуальный кинжал торчал в сырой земле. Особый нож ырок, способный убить всё что угодно. И власть лесного Лиха над тропинками, положенную ему по договору, он убивал тоже.

      – Веди нас!.. – тяжело дыша, сказал Охотник.

      Вот теперь они могли сбежать. Вот теперь они были свободны.

* * *

      Машина стояла возле пруда, припаркованная на обочине в зарослях так, что не сразу и разглядишь. Не успела Ирка захлопнуть дверь, как Охотник вдарил по газам. Взревев, как осатаневший вурдалак, старенькая «Нива» бодро рванула вверх по склону.

      Ирка обернулась. Одноглазый теперь только чуял их, тропинки его больше не слушались, поэтому он шёл через чащу напролом. Там, позади, раскачивались верхушки молодых сосенок. Лихо ревело от ярости. Вот на шоссе позади машины рухнула могучая берёза…

      – Нет. Не догонит.

      Охотник покачал головой. Он волновался – так сильно сжал руками руль, что костяшки его пальцев побелели.

      – Ага. Отстал, – согласилась Ирка.

      Они перевели дух. Шоссе убегало прочь. Монотонно, в боковом зеркале, разматывалась позади серо-синяя бесконечная лента дороги.

      – Как так вышло, что ты себя убила? – спросил Охотник после длинной паузы.

      Ирка пожала плечами. Неприличные вопросы он задаёт. На такое сразу и не ответишь.

      – Ыркой иначе не стать, – продолжал он. – Но самоубийство – это как-то не про тебя. Не похоже.

      – Да? – удивилась она. – Почему?

      – Ты слишком бесстрашно разгуливаешь под солнцем. Самоубийцы сразу прячутся, ведь они приходят в смерть именно потому, что уже внутренне мертвы. Но ты всё ещё любишь прежнюю жизнь, правда?

      Ирка помолчала, вспоминая и велосипед, и лес, полный птичьих трелей, и свой восторг от каждой секунды, наполненной солнечным светом, от каждой травинки…

      – Ну… просто тупо получилось, – наконец призналась она. – Мы как бы снимали фильм. Для фестиваля, на любительскую камеру. И по сценарию я должна была выстрелить себе в подбородок. Револьвер был настоящий, но в нём не было патронов. Я сама проверяла. Нет, не смотрите на меня так! Я три раза проверила. Он был не заряжен совершенно точно!

      – Но выстрелил?

      – Ага.

      – Убила себя, – подытожил Охотник, – но делать этого не хотела.

      Она не ответила. По её лицу пробежала гримаса затаённой боли.

      – Бывает, – после паузы примирительно сказал он.

      Ирка бросила на него настороженный взгляд. Охотник порылся в кармане куртки, выудил оттуда и протянул ей небольшой пузырёк. Как будто флакончик из-под духов. Там, загадочно серебрясь, плескалась тёмная, рубиновая жидкость.

      – Пей.

      – Что это? – удивилась Ирка.

      – Твои непрожитые годы. Время, которого ты лишилась. Выпьешь – и снова станешь живой.

      – Живой? – повторила она, как эхо.

      Охотник