Слон меча и магии. Коллектив авторов

что есть силы воскликнула Коста, и высокий девичий крик пронзил вязкий шум дождя. – Помоги-и-ите!

      – Молчи, дура! – рявкнул я. – Мы как на ладони.

      От лагеря отделилась кучка светлячков и стала скоро сокращать расстояние. Южаков десять, не меньше, мчались к нам на свежих ишаках.

      Вблизи просвистел арбалетный бельт. Храпун опасливо замычал.

      – Не стреляйте! – взвизгнула Коста, спрятавшись за меня. Я положил руку на кистень.

      Южаки обступили нас, но сохраняли дистанцию. Такую, чтобы не достали зобровы рога.

      – Назовитесь! – звучно потребовал один из них, с самым пухлым плюмажем. Другие всадники, с грустно поникшими перьями, наставили арбалеты.

      – Это я, Констансия! – девчонка скинула плащ, порывисто спрыгнула наземь. Ноги её от долгой езды затекли, и она плюхнулась в самую грязь.

      – Коста…

      – Панна Констансия! – пухлый плюмаж поднял факел и остолбенел. – Не верю своим глазам!

      – Я тоже! – она разразилась плачем. – Тоже!

      – Но как… Откуда?! – растерялся главный южак.

      – Потом, пан ротмистр, – она с трудом поднялась, приткнулась к его стремени, всё ещё плача. – Дайте своей панне забраться!

      Ротмистр оживился и послушно подал девчонке руку. Та уселась позади него, обхватив руками.

      Как доселе обхватила меня. Меня заколотило от нового, незнакомого чувства.

      Должно быть, то была ревность.

      – Какого беса, – только и нашёлся я.

      Ротмистр взялся за ножны. Прочие южаки зашуршали арбалетами.

      – Панове, – обратилась Коста к ним, – дайте нам объясниться.

      Южаки замерли в боевой готовности.

      – Что тут объяснять?! – вспыхнул я. – Живо пересядь обратно!

      Коста улыбнулась. Той же странно-печальной улыбкой, что и на хлев-палубе.

      – Дальше наши пути расходятся, Брегель, – вздохнула она. В её глазах была… Радость? – Мы слишком разные, чтобы существовать душа в душу. Я вернусь домой, где мне место, а ты… Ты останешься в таборе, где место тебе.

      Уши отказывались принимать её слова. Мысли путались, сердце сжал чей-то колючий кулак.

      – Нет! – я оскалился хорьком, вырванным из норы. – Ты сама говорила, что твой бог создал нас равными!

      – Я врала, – просто и честно ответила панна Констансия, совсем не смутившись. – Сейчас тебе, наверное, жутко больно. Но это пройдёт. Когда-нибудь ты простишь меня, ведь я поступила единственно верным спо…

      – Чёрта с два! Всё не может быть так! Не лги, что между нами нет связи!

      – А её и нет, – Констансия закатила глаза. – Таких, как твой отец, нельзя пускать в цивилизованный мир. Такие дикари не могут жить в мире. Они только разрушают.

      Я начал терять терпение. Ладони потели кипятком.

      – Да при чём здесь Саул! Я не он!

      – Пока нет, – панна поджала губы, что я совсем недавно целовал, – но скоро им станешь.

      Я как заворожённый смотрел на Косту, шептавшую что-то ротмистру на ухо. Тот взмахнул рукой.

      Звякнула скоба арбалета