Серебряный змей в корнях сосны. Мария Дубинина

зовут Куматани Кента, это Мацумото Хизаши, Мадока Джун и Сасаки Арата, – представил их Кента и протянул бумаги. – У вас буйствует нечисть?

      Вообще-то среди оммёдзи не принято было употреблять это слово, но простым людям так было понятнее. Хизаши потеснил мелкого Арату и встал рядом с Кентой.

      – Можно побыстрее? Мы устали и промокли. Все еще мокнем. А с вашими вопросами разберемся после ужина.

      И в кои-то веки все, пусть и молчаливо, его поддержали, а у здоровяка Мадоки еще и в животе заурчало так громко, что даже шум дождя не смог заглушить этого жуткого звука.

      – Конечно, конечно, – зачастил встречающий их пожилой сухопарый мужчина, назвавшийся деревенским главой по фамилии Ито. – Сейчас все будет в лучшем виде, господа оммёдзи. Сейчас все будет. Не извольте беспокоиться.

      При этом беспрестанно кланялся, однако Хизаши удалось пару раз заглянуть ему в лицо. Длинное и болезненно серое – похоже, этого бедолагу терзает давний недуг или тревога, не дающая спать по ночам. Своими наблюдениями Хизаши, конечно, ни с кем не поделился и молча проследовал за деревенским главой сквозь пустое селение.

      В такой ливень никто не стал бы выходить из дома, даже собаки притихли в своих конурах. Ито-сан держал над Кентой зонт, интуитивно выделив его как более значимую персону, нежели остальные, ведь грамота из Дзисин была у него. Хизаши, Мадоке и Сасаки пришлось мокнуть до самого порога дома, который освободили специально для них.

      – Что за хибара? – не стал сдерживаться Хизаши и укоризненно ткнул в покосившуюся крышу пальцем. – Вы хотите, чтобы нас похоронило до начала работы?

      Ито вдруг рухнул на колени и распластался в жидкой грязи, вытянув перед собой руки.

      – Простите, господин оммёдзи! В деревне нет других свободных мест! Для Суцумэ настали тяжелые времена…

      Кента ринулся поднимать причитающего главу, а Арата поднял упавший зонт, отряхнул и поднял над его головой.

      – Не будем обсуждать это сейчас, – сказал Кента, и стало ясно, что потом они об этом обязательно поговорят. – Мы с благодарностью переночуем здесь, Ито-сан. Спасибо вам за заботу.

      В животе у Мадоки снова заурчало. Он сконфуженно накрыл его ладонью и попятился.

      – Я распоряжусь, чтобы женщины принесли свежего риса и саке, – оживился глава, которому не терпелось сбежать от важных гостей.

      – Подождите, – остановил его Кента. – Кто-то может ввести нас в курс дела?

      – Ааа… Моя дочь…. Да, моя дочь справится.

      Больше Куматани не стал его держать.

      Внутри жилище оказалось совсем заброшенным, циновки пропитались пылью, из щелей в стенах сквозило холодом, стропила под крышей поскрипывали от ветра снаружи, песок в очаге-ирори в центре был холодным и темным. Сасаки достал огненный офуда, и картина стала яснее и оттого еще печальнее.

      – Здесь сто лет никто не жил, – Хизаши брезгливо поморщился. – Гадость.

      – Чистоплюй, – фыркнул Мадока, бросил узел с вещами на пол. – Скажи еще, что