Исчезнуть. Алиса Комиссарова

замороженные куски мяса и рыба на прилавке не привлекали меня. В воздухе осколком льда замер мороз и будто дрожал при каждом малейшем движении лица.

      Если честно, я будто стоял в ледяной воде и даже несколько раз проверял, а не действительно ли это так, но в ответ лишь видел свои ботинки на твёрдой поверхности затоптанного снега и ноги мужчины, стоящего передо мной.

      Шаг вперед.

      Рядом я услышал тяжелое пыхтение.

      Вернулся отец, пока я «держал» место в очереди. Из пакета торчал хвост какой-то рыбы, кажется, карася, но в этот момент подул ледяной ветер и я зажмурился, совершенно потеряв интерес к покупке.

      – Руслан, чего такой кислый? – с наигранным задором гаркнул папа, и я бесцельно пожал замерзшими плечами, утыкаясь околевшим подбородком в воротник.

      Повисло едкое молчание.

      Шаг вперед.

      Продавец бегала от стола к столу, чтобы принести очередному покупателю необходимый товар, а я сверлил взглядом замерзший глаз какой-то рыбы на прилавке и невольно сравнивал, что и сам близок к такому состоянию.

      – А вот если бы хватало мозгов, принял бы сто грамм! – ехидно продолжал папа, крутясь на месте рядом со мной, чтобы оглянуть толпу и посмотреть, кто над его словами посмеётся. Кажется, кто-то действительно прыснул от смеха, но в общем шуме я лишь сжал челюсти то ли от холода, то ли от злобы, и хранил молчание.

      Все шутки отца сводились к спиртному и женщинам, а мимолётные мысли – к философским и поучительным рассуждениям. Если раньше я старался не обращать на это внимания, то сейчас меня это настолько выводило из себя, что я испытывал агрессию даже от одного голоса родителя. Одни и те же фразы казались настолько уже очевидными, что я сжимал кулаки и вдыхал воздух через нос более шумно и глубоко.

      Все говорили, что у меня переходный возраст.

      Шаг вперед.

      – Руслан, да сделай лицо попроще! – вновь раздался голос, раздражающий своей интонацией.

      Кажется, я ещё сильнее нахмурил брови. Особенно когда почувствовал широкую ладонь в варежке, поправляющую мне шапку.

      Но нет, я не ошибся.

      Отец стянул шапку мне на бок, открыв половину головы и подставляя одно ухо под ледяной ветер. Я тут же раздраженно стал поправлять головной убор, сжимая челюсти от холода, а отец лишь усмехнулся и полез в карман за сигаретами.

      – Ну, наконец-то оживился! – раздался насмешливый голос, и щёлкнула зажигалка. – А то я собирался тебя уже тут бросать.

      Я ничего не ответил. Лишь хмуро отвернул лицо обратно к прилавку, продолжая стоять на месте и заглядывая в пустые глаза рыб. В плечах ощущалось напряжение, будто отец на них давил, а чувство едкого запаха дыма в морозном воздухе ещё больнее напоминало, что он рядом и шумно сопит.

      Шаг вперед.

      Сейчас мы пойдём по обычному маршруту мимо продовольственного магазина, он купит две или три бутылки водки и мы отправимся домой.

      Домой.

      Исчезнуть.

      Мысли неприятно скребли голову изнутри. Казалось, череп уже настолько замерз, что эти мысли трутся о его стенки, как короткие