Исчезнуть. Алиса Комиссарова

надеялся ли я когда-то на то, что всё наладится? Не помню таких мыслей. Я себя не успокаивал глупыми надеждами, что всё будет хорошо, и просто необходимо подождать. Наоборот, я тешил себя успокоением, что могу всё бросить в любой момент и ничего не потеряю.

      Меня никто не потеряет. Исчезнуть…

      Я свесился вниз головой, почти не держась за каркас, и думал об отце. Сегодня пятница, а значит, он напьётся больше обычного, прикрывая это тем, что «завтра ведь выходной». Кажется, он старался таким образом убедить весь мир, что не алкоголик, а среднестатистический человек и работяга. Ведь все так делают по его мнению.

      Я его не винил.

      Не злился.

      Но боялся.

      Я даже не знаю, что именно в моей груди сеяло такой отчаянный страх.

      Честно говоря, я смерти так не боялся, как его, и что он может сделать в пьяном угаре.

      Наверное, поэтому я приходил сюда, чтобы успокоиться.

      Но ведь всё хорошо… Так и должно быть.

      Среднестатистический человек… Папа всегда твердил, что устает и это его способ расслабиться, отдохнуть. Выпивку он зачастую называл лекарством и при этом довольно посмеивался, будто радуясь, как ловко придумал не называть зависимость зависимостью.

      Я нахмурился и потупил взгляд, вспомнив запах сигаретного дыма.

      Время от времени, хотя я ничего на эту тему не говорил, папа начинал громко объяснять мне, что такой образ жизни ведёт большая часть страны, а значит это нормально. Будто пытался в этом убедить себя, понизить чувство вины, показать себя не слабым. А я лишь молчал, отчего отец злился и продолжал оправдываться, обвиняя меня в том, о чем я совсем не думал.

      Зачем оправдываться, если он считает свои действия правильными?

      Я его не винил.

      Но ему будто казалось обратное и снова следовали оправдания.

      Я сел нормально и опять свесил ноги.

      Весна в этом году была поздняя, и я чувствовал неприятный холод от ветра, а ещё тёплые лучи солнца, которые заставляли щурить глаза.

      Кажется, мне грустно… Я грущу, наверное, потому что мне плохо. Но ведь всё хорошо, все мне об этом твердят! Всё хорошо… И я сам в это верю.

      Со злости я швырнул камень в пропасть и тот ударился о рельсы далеко внизу. Волна ярости прошла так же резко, как нахлынула, и я вытер подступившие слёзы. Приближался поезд.

      Может, раньше было просто лучше, а сейчас не так… Но и раньше было трудно. Раньше с нами была мама…

      Мысли неприятно путались в голове, собираясь в клубок, и снова развязывались. Теперь, по крайней мере, дома тихо. Нет скандалов.

      Когда-то я задумался о своём состоянии, но не понимал, как могу тосковать по тому времени, как мне было плохо, если плохо и сейчас?

      Нет… Нет-нет, всё же хорошо.

      Я себе всё выдумываю, папа прав.

      Но, кажется, ужасно было всегда!

      Затем я вспоминаю, что ещё раньше, до всего этого периода, я не был грустным. Это было настоящее счастье? Я не боялся? Не прятался?

      И как бы плохо я не прятался, найтись я уже не мог.

      А может быть, правда, просто всё выдумывал.

      Исчезнуть…