Северные баллады. Вера Скоробогатова

окружающих. Она брала топорщившийся высоко на бедре кусочек кожи и тянула его вниз, к стопе; снималась широкая полоса в половину человеческого роста. Люди, содрогаясь, отворачивались, просили прекратить это представление, а Олеся отпускала полупрозрачную плёнку лететь по ветру…

      Северное солнце, напротив, вызывало благоговейные чувства. Оно – бог Ра на санскрите, дающий силы. И если некоторые карелы до сих пор верят в Большую Рыбу-бога, то Олеся была, скорее, солнцепоклонницей. Конечно, она была крещена в православной вере, иногда посещала церковь, но, видимо, оставалась язычницей. Истинные ощущения человека подвластны лишь природе… Олеся всегда чувствовала бога Ра как данность и знала, что он слышит ее…

      Стояло солнечное, довольно сухое лето. Олеся безбоязненно засыпала в спальнике и встречала восходы у озёр. «Мне нечего жаловаться на жизнь, – думала она, – пока здесь тепло и светит солнце».

      Клинок

      В тот раз Олеся ночевала возле озера, мало чем отличавшегося от других. Скалы на берегу были выше, но ледники истерли их так же, как прочие. Она пришла сюда уже затемно и, не разводя костра, легла спать. Снилась ей огромная рыбья голова, усатая и широкая, напоминавшая голову тюленя. Чудище лениво и удовлетворенно улыбалось.

      Проснувшись перед рассветом, Олеся вспомнила: видеть рыбу во сне – к беременности. Эта мысль напугала ее. Однако голова рыбы была почти той же, что приснилась ей в детстве.

      Звёзды меркли. Верхушки скал, видневшиеся за озером, порозовели. Олеся встала, повернув ладони к восходящему солнцу. Ее охватил восторженный, первобытный трепет. Появление солнца настолько взволновало девушку, что кровь забилась в висках. Она скинула одежду и нырнула в озеро. Холодная вода спокойной силой обволокла дрожащее тело.

      «Плавание похоже на полет птицы, – подумала Олеся, выбираясь на мель. – Та же лёгкость, та же свобода движений!»

      Она вышла на жестковатую, мокрую от росы траву. Но, нагнувшись за майкой, вместо своей одежды увидела под ногами снег, – белый, свежий, нетронутый. От него не веяло холодом, на нем не оставалось следов…

      Справившись с оцепенением, Олеся отступила обратно, на узкую полосу прибрежного песка, но поскользнулась и упала в воду. Волнение обессилило ее. Олеся подползла к ближайшему камню и, положив на него голову, затихла, словно уснула…

      Она очнулась в полдень. Тихие, едва заметные волны изредка касались ее пальцев. Стояла ясная летняя погода. Поодаль валялись ржавые консервные банки, пакеты из-под чипсов, оставленные туристами. Немного болела голова. Олеся села у кромки воды, машинально буравя ногами мягкую почву, но задуматься ни о чем не успела: песок, сдвинутый пятками, обнажил плоский, тонкий и продолговатый предмет, обтянутый целлофаном…

      Зарыл ли здесь кто-то на счастье «секрет», как это делалось в детстве? Неважно… Олеся держала в руках свой клинок-еще более потемневший, скользкий. Она смотрела на зеленые от плесени руны и боялась поверить своим глазам.