Каталог проклятий. Антология русского хоррора. Антология

не утратившего подробных воспоминаний об ужасном черном поезде и о последних страшных словах той чуждой твари из неведомых областей вселенной.

      Откуда выехал поезд, и в котором часу он начал свое движение по четвертой железнодорожной ветке, остается для меня загадкой по сей день. Впрочем, я бы ни за что не осмелился сорвать покров с этой ужасной тайны. Мне только известно, что первым пунктом отправления, где ужасный черный состав из девяти вагонов распахнул свои скрежещущие двери, была станция "Восточная", первая остановка при въезде в город.

      Это было сырое холодное утро, в сером небе кружили снежные хлопья, которые таяли еще в воздухе и оставляли на асфальте мокрые пятна, словно от крупных капель дождя. Ветер гудел в проводах высоковольтных линий, тянувшихся вдоль железнодорожных путей. Над головами ожидавших электричку людей эхом разносилось трескучее карканье ворон. На покореженных, выщербеленных шпалах темнели комки бурой глины, а среди них в живописном изобилии валялись куски кабелей и прочий мусор.

      Начало рабочей недели ознаменовалось приходом ночных заморозков и первым снегом. Прошли Рождественские святки, и праздничные настроения будто сдуло этим леденящим, промозглым ветром. Люди были мрачны и угрюмы. Разглядывая их по своему обыкновению, я удивлялся, насколько удручающе гармонировали их одинаково хмурые лица и мрачные насупившиеся фигуры с наступившим ненастьем и окружающей серостью, словно станция "Восточная" наполнилась призраками, обреченными пребывать здесь в вечном ожидании своего поезда.

      Меня всегда завораживал вид ретроспективы железной дороги, наводящий на представление о неком пути в пугающую неизвестность. Как будто там, в недостижимо отдаленном месте, где сужается пространство, а время, точно застывшая в полете капля воды, есть нечто недоступное пониманию человека. В той нулевой точке, где сходятся воедино три оси физического пространства, быть может, существует некий неведомый фактор, непостижимый нумен… Давая, таким образом, волю воображению, я представлял пульсирующую червоточину, являющуюся чем-то вроде пространственной аномалии, или своего рода окна, сквозь которое можно было бы заглянуть в иной мир. С необыкновенной внутренней дрожью я думал о том, что могло скрываться от наших глаз за пределами известной действительности. Неизреченное священное "нечто" или же неописуемый космический ужас, столь возлюбленный Лавкрафтом? В конце концов я заключил, что едва ли нашел бы в себе смелость посмотреть за завесу измерений.

      Пребывая все еще под впечатлением собственных макабрических размышлений, я отошел от края платформы, потянувшись в сумку за пачкой сигарет, как вдруг услышал протяжный гудок. Сначала я решил, что это был всего лишь отдаленный шум ветра в проводах, поскольку до прибытия электрички, согласно расписанию, оставалось не менее четверти часа. Но потом я заметил, что звук этот насторожил не только меня. Большинство людей, которые явились на станцию столь же рано, стали подходить к краю платформы, пытаясь высмотреть приближающуюся электричку.