Каталог проклятий. Антология русского хоррора. Антология

их долгому отсутствию…

      – А как эта деревня называется? – поинтересовался Димон.

      Тимофей Иваныч выдержал паузу.

      – Три Лица.

      – Странное название.

      Старик пожал плечами.

      – На Урале таких пруд пруди. Вон, Пять Сычей – не странное?

      – Не знаете, почему так называется?

      – Знаю, конечно! Я ж тута коренной. У меня и мать с отцом, и дед, и прадед – все сотсюда. С Трех Лиц. Я последний. Все померли да поразъехались. – Казалось, старик хотел увильнуть от ответа на вопрос.

      – Так почему Три Лица? – настаивал Димон.

      Тимофей Иваныч зыркнул исподлобья.

      – Снегопад кончился, – вкрадчиво произнес хозяин, покачивая головой. – Самое время поискать твоих ребят.

      – Расскажите все-таки сначала про Три Лица, – попросил Димон подрагивающим голосом. Он тянул время. Даже мысль о том, что его друзья попали в беду, не смогла подавить желания отсидеться до утра в теплом домишке. Выходить в колюче-холодную тьму – туда, где ревело неведомое животное, – нет уж, дудки!

      – Ну, раз просишь, – нехотя согласился дед. – В общем, Три Лица – это вроде как местный злой дух. Есть про то старый уральский сказ – еще с древних времен. Когда еще русские сюда не то что не явились порядки свои скотские наводить, а знать не знали про такое место – перьмь. Три Лица – огроменная толстая баба в шубе из лоскутов человечьей кожи. У ней одна большущая башка, а лица целых три – тех, кого она сожрала последними.

      – Сожрала? – отупело повторил Димон.

      – Ага. Если трое путников забредут в ее логовище в чащобе, она их сожрет, кости дочиста обглодает. Если больше или меньше – не тронет. Мне бабка моя сказывала маленькому, как трое ейных подружек в лес пошли. Дело было в пору бабкиного детства. По ягоды, значит, собрались. И бабка моя с ними должна была. Да не пошла – по дому мамке надобно было помочь. Девки пропали, сгинули. Искали их всей деревней. А потом мамка да папка одной вернулись домой какие-то пришибленные да разговаривать совсем перестали. Месяц молчали, а потом языки у них все ж развязались. Сказали, будто встретили они в тот день в лесу огроменную бабу в шубе из голой кожи. Она к ним башку повернула – а там три лица. То были лица пропавших девок. Баба на родителей шестью мертвыми глазьями зыркнула, развернулась да исчезла. Вот так-то. А еще – это уже на моей памяти – в тридцать седьмом была история. Тута ж у нас, в Перьмском-то краю, одна сплошная зона. Лагеря, лагеря, лагеря. Беглых зэков тьма тьмущая. Вот так трое с ближней зоны сбегли да дотопали до тутошних мест. Зашли в деревню нашу. Хотели обобрать одну старуху, да та прикинулась – мол, ей их жалко. Сама отдала все съестное, что у ней было, тряпки какие-то тож, пожитки. И указала, какой дорогой идти. Знала, ведьма, где баба Три Лица живет. На следующий день пошла в лес – вернулась с узелком, что сама собрала беглым зэкам. Вот. А еще лет эдак тридцать назад забрели сюда трое туристов – два парня да девушка. Комсомольцы, энтузиасты, студенты, мать их налево, тьфу! Место для большого слета, говорят, разведывать. Ну, их кто-то в шутку и послал по тому ж маршруту, что бабка отправила беглых зэков. Никто их больше