Астана-Анталья. Нурлан Токсанов

человек с бронзовым от загара телом. Он настороженно следил за проходящими посетителями, время от времени медленно пересекая неширокий канал и вставая под первое отверстие, где особенно шибко поддавали минеральные или, по выражению Камаева, сероводородные газы. Большеусый пристально всматривался в квадратное жерло, делал, словно заядлый курильщик, несколько хищных затяжек, откидывал от удовольствия голову и, даже казалось, глотал в благоговении целебную клеопатрову воду.

      В футболках с надписью «Фото сервис» сновали два парня, один турок светлый, другой темный, как свидетельство двух начал Порты, европейского и азиатского. Троица снялась тоже, возле водопада, где фотографы имели в запасе две пары ангельских крыл, одни большие – для девушек и женщин, и маленькие – для малышей.

      Коллеги совершили круг по бассейну, прокладывая путь через интернациональную толпу, вавилонскую водную мессу отпускников-туристов. Вернулись к входу, миновав большеусого, который вновь занял свое место у стены напротив источников. Они посмеялись над ним, сполоснулись в душе, переоделись, купили сувениры в магазине, нависавшем прямо над бассейном, отказались от зазывных криков улыбающегося мороженщика. Впрочем, нет, Камаев не отказался от сладкого холодного яства и, облизывая аппетитную круглую горочку, весело зашагал впереди.

      Возвращались от бассейна Клеопатры тем же путем. Марат Камаев восторженно кричал:

      – Молодцы турки! Такой красотой овладели!

      Башлин иронически улыбался, но на скользкую тему геополитики вступать опасался…

      … Время еще было. Странная фраза. Как раз для Джона Кардвелла на земном шаре оно стремительно истекало. Они решили пройтись по белым травертинам, окуная ноги в воду, не такую целебную, как у Клеопатры, но все-таки тоже по-своему ценную.

      Коллеги оставили обувь на скамеечках, с трудом найдя свободное местечко. И медленно пошли вниз. Вот тут показания, или точнее, рассказы двух коллег Камаева и Башлина чуть-чуть различаются. Камаев говорит, что Кардвелл шел последним, а они с Башлиным впереди, между тем, Башлин уверял, что именно он шел первым, а двое других коллег оставались сзади. Как бы то ни было, произошло то, что произошло. Все случилось буквально в мгновение ока. Еще недавно мир был гармоничен, светел и жизнерадостен. Туристы улыбались, птички пели, дельтапланеристы рассекали безгрешную синеву.

      И Башлин, и Камаев говорят, что Кардвелл просто поскользнулся. Повело ногу, а был он слегка грузен. Это не упрек, просто констатация фактов. Все-таки сидячий образ жизни, долгие вечерние часы, проводимые на той же работе. Это первое время Кардвелл старался быть по иностранному пунктуальным, но потом выдохся, устал бороться с местными распорядками, отсюда и лишний вес. Был бы он худощав, говорил Башлин, может, остался жив, а так приложился очень конкретно затылком по острому камню. Вода мгновенно окрасилась красным, при падении несчастный