Город. Глеб Давыдов

казалось все осталось таким же, как и много десятков лет назад. Все та же пирамида из подушек на кровати, фотокарточки тети Симы и ряды книг, старательно оберегаемых от пыли стеклянной дверцей, которую при жизни своими руками сделал дядя Исахар. Он присел на кровать и уставился в окно. С шелестом, весь в седом дыму, проехал хлебовоз. Дождь тем временем кромсал облупившуюся белую краску подоконника.

      Дождь сходил на убыль и Лев решил прогуляться к комбинату, проведать школьного друга. Город, с момента, как он помнит его, не сильно изменился. Конечно, и здесь, наконец, появились кооперативные магазины, первые вывески с диковинными заграничными надписями, а цветные телевизоры перестали быть атрибутом другого общества. Та разница, которая зияла между столицей и его родным городом начала медленно, но сглаживаться. Казалось, что даже здесь засветили какие-то перспективы. Лев, вздохнул, остановившись у затона. Холм, взъерошенный кронами берез и кленов, придерживал над собой прекрасное кирпичное здание старой партийной номенклатуры, до сих пор внушающее уважение и величие, несмотря на балконы, остекленные на разный манер. Да и сушащееся на веревках белье, что в столице встретишь редко. Над домом уныло сгорбились две четырнадцатиэтажки, которым и двадцати лет не стукнуло, а они осунулись, почернели и запестрели мусором, вываленным на лоджиях. Как два оборванца эти башни нависали над аккуратным серым приземистым красавцем, который им в деды годился. Сквер, у затона, еще не был застроен ларьками и киосками и его запустение только придавало ностальгии. Очень давно Лев пинал мяч в этом сквере вместе с двоюродным братом Сашкой и другом из соседнего двора, Мишкой.

      Комбинат скрывался за рядами тополей, вдоль шоссе, слева от затона. Сквер у проходной был увенчан памятным камнем, что именно здесь, когда-то стреляли в одного из лидеров революции прямо на манифестации. Никому уже не было дела до этого камня, сейчас на нем стояла банка импортного пива, а каких-то пару лет назад всегда лежали цветы.

      – Ой, Лёва, вот так сюрприз. Здарова!

      – Привет, Саша!

      – Ну как там? Проходи, рассказывай! Галина как? Почему не приехала? Алексей работу нашел?

      – Галя кандидатскую защищала, в командировку направляют, в обсерваторию, так что в следующем году. А Лёшку зашили мы, торпеду… Он же совсем запил, под себя начал ходить, а коммуналка же.

      – Ой, ёшкин-матрёшкин, что же делается… Погоди. Пропуск? Здесь время впишите. Мехцех? Ага… Проходите. А что ж он так?

      – Ну как… Все пережить не мог.

      – А что ему переживать?

      Лев скривился, словно что-то вспоминая, и, сделав усилие ответил.

      – Да там, неважно. Слабохарактерный он.

      – Леша то? Странно, ну ты продолжай. Эй, мужчина…? Вы куда? Пропуск есть? Пусть тот, кто вас вызывал пропуск и несёт, здесь комбинат.

      – Санек в море уже ходит. На сухогрузе цветной металл вывозят, пока только в прибалтику, но молоток, магнитофон купил, помогает очень.

      – Не захотел он все же во флот? Вот молодежь.

      – Да какой