Хамелеон. Лина Вольная

о чём? – сосредоточенно вгляделся в учителя Альберт.

      – Погоди! – Иван Станиславович встал и направился к лестнице, ведущей на мансарду – Не зуди только!

      – Старый, куда ты? – приподнялся Нуриев, совершенно не понимая цели старика, но тот, не обращая на него никакого внимания, уже поднимался по деревянной лестнице – Расслабься, сейчас вернусь!

      Теперь пришел черёд почесать затылок гостю.

      Миха, доселе наблюдавший картину молча, пошутил – Сейчас спустит к тебе, шеф, с подлавки «Playboy» поздно ночью, 1900-го года выпуска и предложит! – но какое-то пререкание сверху не дало Михе развить шутку до конца, взоры оперов устремились вверх.

      – Вот те на?! – Альберт не выдержал и даже слегка приоткрыл в изумлении рот.

      Со второго этажа спускалась совсем молодая, лет двадцати пяти девушка, в длинной мужской футболке, босая. Шла она явно нехотя.

      – Иваныч, ты где её взял? – бровь Альберта поползла вверх – Кто это?

      Старик усмехнулся – Из закромов природы, а кто она, знать тебе не обязательно.

      Нуриев повернулся к Михе – Налей-ка мне, дружок, чего покрепче кофе, да сам хлебни, хоть чайку что ли?

      Молодой опер поднялся и налил Альберту полбокала густого янтарного коньяка. Девушка, недоверчиво глядя в их сторону, преодолела последнюю ступеньку. Альберт Айдарович, пожирая взглядом её длинные обнаженные ноги, залпом осушил огненную жидкость.

      – А ну, иди сюда! – он цепко поманил её пальцем, ибо ниже пояса предательски шевельнулся друг.

      Девушка обернулась и умоляюще воззрилась на Ивана Станиславовича, тот пренебрежительно махнул в сторону Альберта – Иди, он, как сын мне, сделай красиво!

      Возражений с её стороны не было, она покорно сделала несколько шагов и остановилась перед креслом, где сидел Альберт. Взгляд девушки был прикован к носкам идеально начищенных его ботинок.

      Она была особенно хороша: худенькая, высокая, с волной длинных светло-русых, почти белых волос, кожа её бледная, бархатистая, отливала каким-то непередаваемым оттенком чистоты, а глаза, пожалуй, были нежно-зелёного малахитового цвета.

      Нуриев засмотрелся на неё, но отогнав от себя ненужное абсолютно чувство привязанности, бросил ироничный взгляд на Ивана Станиславовича – Нет, старый, ты мне скажи, где ты сокровище такое откопал, да ещё, наверное, несовершеннолетнее, а?

      – С Ленинградского шоссе она, ей двадцать пять! – усмехнулся Иваныч – Расслабься и получай удовольствие.

      У Альберта Айдаровича округлились глаза – Шлюха что ли?

      – Шлюха, шлюха! – кивнул гэбэшник – Ты не отвлекайся, сынок, делай дело, да езжай смело.

      Альберт рассмеялся – Ну-у, ты даёшь, Иваныч, в твои-то годы, а всё за старое?!

      Старик обиделся – А я что, импотент по твоему?

      Нуриев не успокаивался, подзуживая коллегу дать ему отпор – Проверять не доводилось, не знаю.

      – Ты говори, да не заговаривайся! – нахмурил брови пенсионер – Я тебя в момент на гауптавахту