Азбука спасения. Том 37. Инок Никодим

Божиим и богом, подобным Ему, то – пусть он будет жестче камня и хладнее кристалла, – возможно ли, чтоб не умягчилась душа его и не согрелось сердце его любовию к Богу? Я утверждаю, и так есть воистину, что если кто поверит всему этому от всей души и из глубины сердца, то тотчас стяжет в сердце своем и любовь к Богу.

      Ибо, как говорят, что, когда раскроется маргаритная раковина и в нее войдет роса небесная и луч блистания молнийного, тогда в ней тотчас производится Маргарит, так, разумей, зарождается и любовь к Богу внутрь нас. Когда душа услышит о сказанных выше страстях Христовых и мало-помалу поверит всему, тогда в силу веры воспринятой раскрывается, бывши прежде заключенною по причине неверия, и как только раскроется, тотчас входит внутрь сердца, как роса небесная, любовь к Богу вместе с неизреченным светом, как блистанием молнии, и бывает, как Маргарит светлый и блестящий, – о коем говорит Господь, что обретший его купец пошел, продал все имение свое и купил его.

      Итак, кто сподобится уверовать так, как мы сказали, и обрести внутрь себя умный Маргарит любви к Богу, тот не может не презреть всего и не раздать бедным, что ни имеет, чтобы сохранить любовь к Богу твердою, полною и всецелою. Ибо, когда он всему предпочитает любовь Божию, тогда и она день ото дня множится в душе его и бывает в нем чудом чудес, неизреченным и неизъяснимым, которого ни ум понять не может, ни слово – высказать. И бывает он в исступлении под действием этого непостижимого и неизреченного чуда, имея ум свой весь прилепленным к нему, и исходит всецело весь вне мира сего, не телом, но всеми чувствами своими, так как и они вместе с умом устремляются к тому, что созерцается внутри души, и приходит в откровения и видения Господни, и слышит неизреченные глаголы.

      О воссиянии и созерцании света и о таинственной беседе Духа

      Итак, тот, кто сподобится увидеть и услышать таковое и взойти до созерцания Бога, тому возможно ли после сего оставаться в сообращении с людьми или внимать тому, что представляют чувства его и помышления? Если удостоившийся иной раз предстать пред лице смертного царя и беседовать с ним забывает все прочее и бывает весь поглощен вниманием только к словам царя, сколь паче естественно быть таковым тому, кто сподобится, – сколько это возможно для человека, – увидеть Бога, Творца, Владыку и Господа всяческих и беседовать с Ним, и слышать голос Того, Кто имеет судить живых и мертвых? Возможно ли такому не быть исступленну и не изыти, воистину, вне мiра сего и самой плоти своей? Возможно ли, чтоб он не возжелал навсегда пребыть с сим Царем небесным и согласился отдалиться от Него и спуститься к мiрским заботам и попечениям о вещах тленных и исчезающих? Не верю, совершенно не верю, чтоб кто-нибудь из разумных людей позволил себе это.

      Ибо явно, что блага мира сего обыкновенно сопровождаются печалями и трудами, мучительными и болезненными, а та жизнь, коей живет