Мы над собой не властны. Мэтью Томас

какую надпись выгравировать. Хотелось передать свои чувства к Эду, на долгую память грядущим поколениям, но все, что приходило в голову, казалось уж слишком вычурным. В конце концов Эйлин решила просто написать его полное имя, надеясь, что он оценит своеобразную поэтичность в полном отсутствии украшательства и ощутит, с какой нежностью она называет по имени своего мужчину.

      За неделю до свадьбы они поехали обедать в ресторан «Таверна на лугу», в парке «Овечий луг» на Манхэттене. От метро до ресторана прокатились в конном экипаже. Эйлин раньше не была в «Таверне». Ей понравились банкетные столы, широкие окна и по-зимнему строгие силуэты деревьев.

      После салата Эйлин подарила Эду часы. Он развязал ленточку, аккуратно развернул зеленую обертку и открыл коробочку.

      – Такие красивые, – сказал он, держа часы в руке, и, так и не примерив, снова убрал в коробку. – Я не могу их взять. Мне никогда и в голову не приходило носить золотые часы. Верни их в магазин.

      Эйлин от изумления лишилась дара речи. Она даже злиться не могла. От разочарования заныло в животе.

      – Их нельзя вернуть, это прототип. – Эйлин поправила салфетку на коленях, разгладила шелк платья.

      – Почему нельзя?

      – Это уникальный экземпляр.

      – Ну уговори там как-нибудь…

      – Черт тебя дери, на них гравировка!

      Эд еще что-то говорил, но она не слушала. Отстраненно, бесстрастно прорабатывала в уме, как выйдет из ресторана. Часы, конечно, оставит на столе. Поедет домой и скажет родителям, что свадьба отменяется. Жаль, так и не увидит отца во фраке с цилиндром.

      Официант унес тарелки из-под салата, другой долил воды в стаканы. Лил медленно, чтобы из кувшина не сыпалось слишком много кубиков льда. Только ради его добросовестной старательности Эйлин до сих пор не выскочила из-за стола.

      – Если не хочешь возвращать – может быть, попросишь, чтобы золотой браслет заменили на ремешок? – подал идею человек, которому она поклялась в вечной любви.

      Не знал он и не ведал, как далека она сейчас от него в мыслях и каким видит его в эту минуту – до нелепости беспомощным.

      – Я обычный парень. Я просто не умею носить такие часы.

      Так легко, так невероятно просто было бы сейчас уйти навсегда от собственной судьбы. Вдруг нахлынула жалость к Эду. Постепенно черная туча развеялась, остался только осадок обиды. Какой же ее будущий муж отсталый и зашоренный…

      Они кое-как одолели обед и даже дотянули до десерта. Когда собрались уходить, Эйлин из чистого упрямства вынула часы из коробочки и показала Эду надпись на обратной стороне.

      Он молча прочел гравировку. На какой-то миг Эйлин разволновалась: вдруг растрогается и передумает? Эд вернул ей часы.

      – Я буду тебя любить всю жизнь, буду трудиться не покладая рук. И я очень ценю твой подарок. Никакими словами не передать, насколько ценю. У меня никогда не было такой чудесной вещи. Но я точно знаю, что не буду их носить. Если ты их вернешь, мы могли бы положить деньги на специальный счет, чтобы