Сто вопросов как бы обо мне. Екатерина Бордон

все чешется. Может, меня изнутри комары покусали? Просто Аська же не виновата, что на папу не похожа.

      А я не виноват, что похож.

      Но мама с бабушкой, по-моему, вообще об этом не задумываются.

      – Что у тебя там? – спрашиваю я, чтобы отвлечь Аську от грустных мыслей. А то весь ковер выщипает.

      – Ничего.

      – Показывай давай.

      – Ничего!

      Я перекатываюсь на живот и выдергиваю у нее из рук тетрадку.

      – Отдай! – вопит Аська.

      Я, конечно, поступаю по-взрослому – просто ее игнорирую. Тетрадка толстая, сорок восемь страниц, а обложка сиреневая, вся в цветочках. Я кошусь на Аську.

      – Не про насекомых что ли?

      – Не твое дело!

      Аська нападает на меня со спины и, наконец, вырывает тетрадку. Я и не сопротивляюсь. Во-первых, не так уж мне интересно, что там внутри, а, во-вторых, она все равно не удержится и сама все расскажет. Да и вставать лень. Я какое-то место на полу нашел удобное. О, и носок мой под креслом! Наверное, из тазика с чистым бельем упал.

      – Это анкета, – выпаливает Аська. И добавляет таким тоном, словно речь про элитный секретный клуб. —Только для девочек.

      – Как скажешь, – фыркаю я.

      – Надо давать ее подружкам, чтобы заполнили.

      – А твои заполнили?

      Аська опять начинает выщипывать ворсинки из ковра.

      – Они сказали… Они потом заполнят.

      – Ясно.

      – У меня еще не готово просто.

      Ага, как же…

      Из коридора доносится шум: явно мама пришла. Аська обычно несется к ней как угорелая, но сегодня даже не двигается с места. И хмурится так, что брови превращаются в галку на переносице.

      Бабушка за дверью громогласно хвастается, что мы у нее и суп съели, и по пять кусков хлеба, и посуду помыли. Еще бы! Я подползаю к креслу и прячу носок в карман толстовки, пока мама не вошла. Потом сажусь по-турецки, откидываю голову назад и закрываю глаза.

      Спорим, когда мама войдет, первым делом про школу спросит? Или про домашнее задание, что, в общем-то, тоже про школу.

      Рядом опять начинается какая-то возня. Аська берет мою голову руками и поворачивает к себе. Я морщусь и выдергиваю голову, а щеки по очереди вытираю об левое и правое плечо. Ладони у Аськи какие-то потные, фу.

      – Мака-а-ар…

      Я сразу все понимаю, без лишних слов. Тон у нее такой, как будто она меня сиропом поливает.

      – Не-а.

      – Ну, Макар! Ну, пожалуйста!

      – Она же только для девочек?

      Аська громко сопит.

      – Значит, у меня будет не только.

      – Ноу, – говорю я по-английски. – Невер.

      – Я буду за тебя две недели Ниндзины какашки убирать.

      – Ноу.

      – Ну, месяц!

      – Пусть подружки твои заполнят.

      Удар, конечно, ниже пояса. Аська замолкает и отворачивается. Сначала просто шумно дышит своим длинным носом, а затем опять принимается рисовать. Я вижу только сгорбленную спину и локти. Вот высунулась рука, схватила карандаш, исчезла. Высунулась, схватила другой, исчезла. Высунулась. Опять схватила. Исчезла.

      – Ну,