Отцы и деды. Марина Владимировна Добрынина

поясняет Лин.

      Стоим, солнышко светит, птички поют. Лин, задумавшись, за ушком меня почесывает. И я даже урчу от удовольствия. Ну что поделать? Кошкам это нравится. И тут вдруг. Ап!

      И я уже лечу на траву, приземляюсь на лапы и сразу прыскаю в сторону. Ну, Лин!

      А вот и не Лин. Осторожно поднимаю голову, и что я вижу? Нашего мажонка, завернув ему руки за спину, держит мужчина – тот, с крылышками. Кстати, если убрать крылья и приодеть его во что-нибудь более приличное, очень даже интересный такой господин получится. Но я не о том. Напротив Лина стоит маг со шрамами на лице и противная старая ведьма. В общем, лица те же, явление свежее.

      – Думал, сбежишь от нас, мальчишка? – неприятно так, с визгливыми интонациями в голосе, говорит старик со шрамами.

      – Дяденька, – хнычет Лин, – отпустите, что я вам такого сделал?

      Старик со шрамами нехорошо улыбается:

      – Пока ничего…

      – Как это ничего?! – кричит тот, что с крылышками. – Да он меня…

      Фи! А он мне начинал нравиться. Голос у него, как и у того, со шрамами, какой-то гадкий. В самом деле, что такое? Почему у каждого встреченного мною мужчины непременно обнаруживается какой-нибудь недостаток? То выражается он недостаточно правильно, то родословная не та, то пахнет нехорошо. То вдруг, только растаешь, и голос неприятный. Так я точно до свадьбы девственницей останусь. Не должна девушка говорить такое вслух? И что с того? Вот выдадут меня за такого сосунка, как Мерлин-младший, и я за всю жизнь так и не узнаю прелестей настоящей плотской любви? А я, между прочим, тоже историю про Дульсинею и Терина читала. Это практически классика. И я прекрасно помню, что говорила моя несостоявшаяся свекровь про брюнета своей мечты. Я так тоже хочу.

      Впрочем, что-то я отвлеклась.

      – Я теперь знаю, – продолжая улыбаться, говорит старик со шрамом, – как заставить человека захотеть сделать что-либо. Ты, щенок, мне теперь порталы с великой радостью открывать будешь. Да еще просить об этом, как о милости, станешь! Не будешь, как мать твоя, стерва, юлить!

      Ой, терзают меня подозрения – смутные, но неприятные. Касающиеся личности этого человека – а не пропавший ли это без вести советник Таурисар? Впрочем, я могу и ошибаться…

      – А спроси-ка у него, Таурисарчик, – говорит ведьма, – куда его мерзкий папаша спрятал мой магический предмет – брошь с самоцветами?

      Не ошиблась.

      Таурисар ухмыляется и берет Лина за подбородок.

      – Так куда? – интересуется он.

      Мерлин-младший растерянно хлопает ресницами.

      – Не знаю, – признается он, как мне кажется, честно.

      – Врешь ведь, поганец, – ласково говорит Таурисар.

      – Да точно не знаю.

      – А если я по-другому у тебя спрошу? – угрожающим тоном произносит маг, замахивается для удара, но тут голос подает тот, что с крыльями:

      – Не стоит, Таурисар, бить княжича Эрраде во владениях его отца.

      – В самом деле, – вмешивается женщина, – нам бы стоило переместиться.

      Что?