Застольные беседы с Аланом Ансеном. Уистен Оден

я не могу сказать, где именно я умру. Если бы это проскользнуло в печать, то наделало бы много шума, но, знаете ли, в отрочестве мы с матерью играли фортепьянные дуэты из «Тристана». Моя матушка делалась больной всякий раз, когда я приходил домой; это должно дать вам некоторое представление о наших отношениях. Однако еще в ранней юности я решил для себя, что не стану жертвой подобных вещей.

      Николсон, вероятно, был слишком нахальным для Пруста, а Пруст, возможно, обнаружил, что тот не принадлежит к действительно знатным английским семействам. Его жена, впрочем, была родовита{75}. Жид воистину банален. Идеи, лежащие в основе «Фальшивомонетчиков», увлекательны, но скверно изложены. Конец романа – греза онаниста, такой оптимизм! «Подземелья Ватикана» принадлежат более раннему периоду. Вся эта затея с абсолютной честностью! А когда он одурел от этого мальчика-араба и остановился, чтобы сказать: «Que le sable était beau! Que le sable était beau!»[12] Нельзя не отметить, что в подобных обстоятельствах это просто ausgeschlossen[13].

      Недавно я читал захватывающую древнеуэльскую эпическую поэму, в которой описываются события, происходившие примерно в 600 году. В валлийском тексте, отпечатанном на одной стороне листа, встречаются интересные формы, хотя я и не читаю по-валлийски. Знаете, древняя поэзия всегда загадочна. Основываясь на ее строках, можно выстроить убедительную защиту гекзаметрической поэзии. Людей все еще интересуют кроссворды и загадки. Я не люблю кроссворды, потому что поэзия гораздо более значима. Если бы можно было представить «высоколобую» поэзию как изощренный тип загадки с недвусмысленным ответом, она могла бы увлечь многих. Да, критики-снобы выглядели бы несколько растерянными.

      Я не сумел продраться через «Тезея» Жида. Слишком скучно. В нем нет solidité[14]. Вообще говоря, я франкофоб. Ларошфуко просто повторяет избитые истины. Для меня он пустое место. Французские авторы, которых я люблю, атипичны: Паскаль, Бодлер и, конечно, Рембо. Бодлер так хорошо говорит о преклонении французов перед Вольтером. Монтень мне вовсе не нравится. Он был более несчастлив, чем хотел казаться. Из современного поколения я ценю только Валери и Кокто. Кокто необыкновенно умен. Валери обладает недюжинным интеллектом. Он, если угодно, чудовище, но он потрясающе умен. Мне-то интересны именно потрясающе умные – Паскаль и Валери. Они действительно выходят за рамки традиционного галльского сознания.

      Работая над инсценировкой, всегда ищешь исходный материал, ранее остававшийся незамеченным. Ницше бьет французов в их собственной игре. Амьель – зануда. Кто величайшие афористы? Паскаль, Бодлер, Ницше, Блейк, Кафка. Чудесные строчки встречаются во всех работах Кьеркегора, в особенности в «Дневниках», где они следуют почти одна за другой. Ссылки на них

75

Николсон, сэр Гарольд Джордж (1886–1968) – английский дипломат и литератор. В 1913-м Николсон женился на писательнице Виктории Сэквилл-Уэст (1892–1962), которая, между прочим, послужила прототипом Орландо в одноименном романе Вирджинии Вулф. Несмотря на гомосексуальные наклонности и Николсона, и его супруги, их брак, основанный на глубокой привязанности, прервался только со смертью Сэквилл-Уэст в 1962 году. Пруст познакомился с Николсоном в марте 1919-го. (М. Д.)

12

«Какой красивый был песок! Какой красивый был песок!» (фр.)

13

Исключено, невозможно (нем.).

14

Здесь: цельность (фр.).