Circularis. Игорь Савченко

не подумайте, что.. я вас совсем не.. Я же.. я вам писал.

      – Не надо, прошу вас..

      – Я вам писал! Почему вы мне не отвечали? – тогда вспыхнул юноша, – мы могли бы.. как-то.. Я приходил еще и еще, и не застав вас, оставлял записки дворнику. Он передал их вам? Он говорил, что я заходил? Или он пьет только..

      – Не надо.. прошу вас.. умоляю..

      – Как это не надо? Да он, спьяну позабыв, верно, ничего и не передавал.. А я ждал ваш ответ.. Я ждал!

      – У вас нет сердца.. – она разрыдалась, тяжелые слезы прыснули, потекли по бледным ее щекам, – он.. он.. дедушка мой.. бедненький.. повесился он.. Вы за тем спрашивали? Повесился он.. когда прознал.. С петли намедни бездыханного сняли..

      – Царствие небесное.. сам, и пусть.. а все ж царствие небесное.. – дальше он говорил вслух, – что ж он.. что ж он прознал..? Не говорите.., нет.., и я не дол..

      Воротился официант с подносом. Девушка не успела утереть слезы.. Халдей выставил на стол скудное заказанное, развернулся и ушел, выказал в гримасе молчаливое «фи», страсти Христовы выяснять тут будете, еще б заказали-то по-людски, а то..

      – Если знать мне можно.. что он..

      – Откуда деньги.. Из казаков он. Он позора не выдержал.. Я не должна была вам говорить.. Своих проблем у каждого, еще о чужие..

      – Господь не простит мне те записки.. – проговорил юноша про себя, – Боже мой.. он не передавал.. а все в себе.. Я могу вам.. хоть и нет прощения.. но я могу.. вам.. Денег у меня нет.. я сделаю все, что вы скажете..

      – Вы ни при чем.. Путь каждому начертан свой..

      – Прошу вас, возьмите.. если не побрезгуете взять.. из рук.. – из кармана пальто достал он круглую жестяную коробку монпансье, протянул ее спутнице и сбился, подбирая слова, – ах, да.. обед.. Вы же очень голодна.. Прошу вас.. ешьте.. если..

      Девушка спрятала коробку и, поблагодарив, призналась:

      – Со вчерашнего утра, правда.. ни маковой росинки.. А здесь такой стол.. Не нужно вам моих проблем.. Все хорошо будет.. Давайте обедать.

      Они приступили к еде. Она жадно набросилась на скудные яства, ниспосланные незнакомцем, который больше смотрел на нее, чем ел сам. Чтобы ей осталось больше. Смотрел, а про себя тяжко думал..

      Переполох из прихожей трактира, там затоптали сапоги, доносилась оттуда ругань и брань, половой о чем-то оправдывался, снова брань, и идиллия трапезы двух отверженных была порушена. И вот в обеденную залу ввалился краснолицый торговец, запыхавшийся до одышки, в шубе поверх прилавочного фартука и в сопровождении усатого городового:

      – Так-так-с, ну показывайте, Христофор Карлович, кого-сь тут брать..

      – Его! Вот он да и сидит! Вор! – прохрипел толстяк сбитым голосом, перстом добротным, купеческим, златом окованным, указывая на юношу, – держите вора! Тать его! Теперь-то не сбежишь. Он! Он-то и украл!

      Полицейский подошел к столу, взял под козырек да отрапортовал казенно: мол, присутствующий здесь молодой человек обвиняется в краже на Сенном рынке, совершенной около часу тому назад.