Черное сердце. Холли Блэк

не захочет, чтоб все вокруг догадались, что у него украли главную его драгоценность. Причем украли много лет назад, а он с тех самых пор щеголяет с подделкой. Особенно, если эта драгоценность – Бриллиант Бессмертия, который, если верить легендам, делает своего владельца неуязвимым. Это же будет явная демонстрация слабости.

      – Ага.

      – Вот я и подумала, что продам камень обратно.

      – Ты – что? Да ты с ума сошла? – вскрикиваю я уже в голос.

      – Все должно было пройти без сучка, без задоринки, – мама, зажав губами сигарету, наклоняется к горелке, чтобы прикурить, а потом глубоко затягивается и выдыхает облако дыма.

      Кончик у сигареты поблескивает красным.

      На плите закипает чайник. Рука у мамы дрожит.

      – А он не против, что ты здесь куришь?

      – План был хороший. С посредником, все продумано. Но оказалось, что камня у меня нет. Только подделка.

      С минуту я молча пялюсь на нее.

      – Значит, кто-то нашел его и подменил?

      – Выходит, что так.

      Чем дальше – тем хуже, и расспрашивать уже совсем не хочется, но выхода, вероятно, нет.

      – И?

      – Иван готов был немножечко заплатить, чтобы вернуть свой камень. Он ведь уже и не чаял его увидеть. Я собиралась продать ему бриллиант обратно. Но когда выяснилось, что это подделка… Иван убил посредника и узнал, что за этим стою я.

      – И как же он об этом узнал?

      – Когда убивал посредника…

      – Все, – взмахиваю рукой я. – Про это слушать не желаю.

      Мама снова затягивается и выдыхает три ровных колечка. В детстве я такие штуки обожал. Вечно пытался просунуть сквозь них руку так, чтобы они не развеялись, но ни разу не вышло.

      – Иван… Рассердился. Но мы же давно знакомы, так что убивать сразу не стал. Нас с ним в прошлом многое связывало. Он поручил мне одно дело.

      – Дело?

      – Разобраться с Пэттоном. Иван всегда интересовался политикой. Сказал, что очень важно сделать так, чтобы вторая поправка не прошла в Нью-Джерси, ведь иначе ее могут протащить и в других штатах. Мне всего-то и надо было заставить Пэттона от нее отказаться. Иван думал, что после этого все само собой развалится…

      – Стой, – я хватаюсь за голову. – Погоди. Ничего не понимаю! Когда это все было? Еще до гибели Филипа?

      Чайник начинает оглушительно свистеть.

      – Да. Но видишь ли, я все запорола. Ничего не вышло. Я не дискредитировала Пэттона. Наоборот, из-за меня, видимо, вторая поправка станет еще популярнее. Ты же знаешь, детка, политика – не мой конек. Я умею заставлять мужчин дарить подарки, умею вовремя удирать, пока не запахло жареным. А мерзкие прихвостни Пэттона постоянно разнюхивали, выспрашивали, раскапывали мое прошлое. Я так работать не могу.

      Я оторопело киваю.

      – И теперь Иван требует, чтобы я вернула камень. А я и понятия не имею, где он! А Иван говорит, что не отпустит меня, пока не верну. Но как мне его вернуть, когда я даже не могу искать?

      – Так вот зачем