Черное сердце. Холли Блэк

дело?» – и поворачиваю страницу так, чтобы Даника увидела.

      Она качает головой и не отвечает.

      К концу урока взаимосвязь между силой тока, сопротивлением и расстоянием сильно понятнее не становится, но, кажется, Уиллоу была права насчет этих своих измерений и людей со змеиными головами.

      После звонка Даника цепко хватает меня за локоть и неожиданно спрашивает:

      – Кто убил Филипа?

      – Я… – если отвечу, придется соврать, а врать ей не хочется.

      – Моя мать взяла на себя роль твоего адвоката, – взволнованно шепчет Даника. – Она ведь выторговала для тебя сделку – иммунитет от уголовного преследования, чтобы федералы тебя не трогали, так? Ты обещал им сказать, кто убил людей из тех досье. И Филипа. Чтобы получить иммунитет. А зачем он тебе? Что ты такого сделал?

      Тогда федералы сунули мне свои бумажки и заявили, что Филип обещал назвать им имя убийцы. Пока я хлопал ушами, Даника их увидела – очень зря. Я уже тогда это понял, хотя еще не знал, что в досье перечислены люди, которых трансформировал я сам. Трупы так и не нашли… Этих воспоминаний меня тоже лишил Баррон.

      – Нам пора. Опоздаем, – говорю я.

      Все ушли, и в класс потихоньку стягиваются ученики на следующее занятие.

      Даника неохотно отпускает мою руку и тащится следом за мной к дверям. Забавно, как мы поменялись ролями: теперь в угол загоняют меня.

      – Мы же вместе работали над тем делом, – не унимается она. И это в некотором роде правда. – Так что ты такого сделал?

      Смотрю Данике в глаза, пытаясь угадать ее мысли.

      – Я не трогал Филипа. Брата своего я не трогал.

      – А Баррон как же? С ним ты что сделал?

      Недоуменно хмурюсь. Это еще что такое? Что ей в голову взбрело?

      – Да ничего не сделал! С Барроном? Ты с ума сошла?

      – Не знаю, – она чуть краснеет. – С кем-то же ты что-то сделал. Тебе нужен был иммунитет от уголовного преследования. Кассель, порядочным людям он ни к чему.

      Конечно, она права: никакой я не порядочный человек. Забавно, с порядочными людьми вроде Даники вечно так – им абсолютно неведома склонность ко злу. Им ужасно трудно смириться с мыслью, что парень, который только что так приветливо улыбался, может быть способен на ужасные поступки. Вот и Даника обвиняет меня в убийстве, но при этом не боится, что я ее прихлопну, а злится. Она упорно считает, что мне нужно только послушать ее хоть разок, понять, что я дурно поступаю, и я тут же начну поступать хорошо.

      – Слушай, – говорю я, останавливаясь возле лестницы. – Давай встретимся после ужина, и ты меня спросишь, о чем захочешь. И про Сэма поговорим.

      Конечно, всего я не расскажу, но она мой друг, и кое-чем с ней поделиться можно. Даника заслуживает правды – той правды, которую я могу открыть. Кто знает, может быть, если бы я действительно хоть раз ее послушал, я бы начал поступать хорошо.

      Хуже-то уж точно некуда.

      – Ты скажешь мне, кто ты такой? – спрашивает она, заправляя за ухо кудряшку измазанной