Бонапарт. По следам Гулливера. Виктор Сенча

Бонапарту.

      В 1809 году он стал бароном (еще бы, с таким-то именем!), а потом и камергером. Барон барону рознь: де Лас Каз по натуре был ученым, и «Исторический атлас» Ле Сажа – творение именно его рук (и головы). В 1810 году барона включили в список докладчиков в Государственном совете; к 1814 году он стал капитаном первого ранга и Государственным советником. К этому времени де Лас Казу уже пятьдесят, но его преданность Наполеону столь высока, что он требует разрешения сопровождать Императора в изгнание. Даже его сын Эммануил – и тот рядом, готов ехать в неизвестность. Наполеон соглашается. С такими людьми, понимает он, на чужбине будет легче.

      Сам Лас Каз вспоминал: «“Вы понимаете, куда может привести вас ваше предложение?” – не скрывая своего удивления, спросил меня Наполеон. “Об этом я не думал”, – ответил я.

      Наполеон принял мое предложение, и вот сейчас я нахожусь на острове Святой Елены».

      В 1822 году, уже после смерти Наполеона, в предисловии к своему «Мемориалу Святой Елены» граф Лас Каз напишет: «В силу самых необыкновенных обстоятельств я долгое время находился рядом с самым необыкновенным человеком, какого только можно сыскать в истории. Восхищение побудило меня последовать за ним, не зная его; а узнав его, я готов был остаться при нем навсегда».

      В отличие от прочих компаньонов, Лас Каз на острове Святой Елены становится для Наполеона неким летописцем дней – минувших и нынешних; тех, что ему пришлось прожить рядом со своим Императором. И в этом – особое искусство секретаря Наполеона. Лас Каз, пожалуй, тот единственный, кто ненавязчиво, достойно и уважительно завязывал с Бонапартом беседы на те или иные темы. Внимательно слушает. Записывает. Аккуратно и корректно задает вопросы. Снова записывает. И снова слушает. Почти не дыша, чтобы, не дай Бог, не сбить Императора с мысли.

      Таким образом, этот удивительный человек позволил Пленнику раз за разом раскрывать душу, что-то переосмысливать, подвергать события собственному анализу, отзываясь о них иногда с сожалением, иногда – с восхищением или душевным трепетом. Возврат к прошлому помогал Наполеону выживать в одиночестве и сохранять чувство реальности. Это поддерживало его, не давая впадать в крайности. И наконец, рисуя картины минувшего, Наполеон оставался Наполеоном…

      Итак, четверо тех, кто оказался рядом с ним перед пропастью неизвестности. Но именно здесь, в изгнании, каждый из этих людей был намного ценней огромной свиты, ранее его окружавшей. Сейчас все изменилось. На Святой Елене каждый преданный человек – на вес золота, чем и дорог. И если Наполеон продолжает считать себя полководцем, тогда эти четверо для него почти как отдельная армия в лице каждого. Что ж, в подобном подходе что-то есть…

      Кроме этого, в распоряжении Пленника имелось кое-что еще. Вернее – кое-кто. Луи Маршан, камердинер. Честен и предан как никто другой. Его мать в свое время лечила самого Римского короля – сына Наполеона. Свою стойкость Маршан показал еще на острове Эльба, когда завоевал первые симпатии