Мой очаровательный снежный барс. Анастасия Максименко

пораженно протянула, во все глаза глядя на уж очень плотный график маман. – Если не спать, то можно еще несколько встреч поставить. Спать, как я понимаю, она вообще не будет?

      Ленкины пальцы замерли, и она, подняв голову, так посмотрела мне в глаза, что я даже вздрогнула, передернув плечами.

      И откуда у столь юной девушки взгляд цербера?

      – Вы бы, Илария Владимировна, не паясничали, – сухо отбрила меня эта мелкая коза. – Да не в отпуск сматывались, а помогли бы Лизавете Михайловне в этот нелегкий период.

      – Сматывались? – прыснула смешком. – Ого, ты даже такие слова знаешь. Да ты не такой уж и сухарь, Ленка, как я думала.

      На удивление, я даже не обиделась на ее тираду.

      Напротив, мне показались ее слова смешными, а еще заботливыми.

      Что-то было такое в голосе Леночки, что заставляло меня думать о ней и ее словах именно в таком ключе.

      По-дружески ткнув недовольно сопящую девушку в бок, поставила перед ней чашечку кофе и сама отпила глоточек, присела на рядом стоявший стул и замерла, чуть не выплюнув кофе обратно.

      Растерянно хлопнув глазами, с недоумением посмотрела на снова склонившуюся перед монитором Ленку.

      Я даже не обиделась на то, что она назвала меня полным именем. Да что там, даже и тени раздражения не было. Хотя, когда меня так называла мама и Алинка, бесилась и нервничала страшно.

      Девушка, заметив мой ошарашенный взгляд, недовольно буркнула:

      – Что?

      – Да ничего, – притворно беззаботно пожала плечами. – Так, что там у нас по графику, Лен?

      Дальше рабочий день потек плавно и на удивление спокойно.

      Мы с Леной составили сводные ведомости, подшили документы в папки, разложив их по месяцам. Выпили по еще одной чашке кофе, под бурчание Лены: «Сами корите свою мать за кофеманство, а кофе-то пьете не меньше!»

      Я же только весело смеялась и смешливо фыркала, совсем не обижаясь.

      Удивительно.

      К девяти часам явилась хмурая родительница, сходу попросила несколько чашек кофе, с которыми я благоразумно отправила Лену, а сама понеслась в бухгалтерию, забирать документы на подпись.

      Затем подписала все у матушки и разнесла по отделам.

      Потрепалась с Алинкой несколько минут. Коротко обсудив сложившуюся ― мягко говоря, очень дурно пахнущую ситуацию, в которую мы все влипли по вине моего папочки.

      К слову, ему я так и не позвонила. Как и он сам не спешил звонить мне и пояснять, что за чертовщину он натворил. И зачем.

      Обиделась, да.

      Пока сам не позвонит, я точно не буду первой этого делать.

      Сам накосячил, пускай сам и звонит. Вот!

      Договорилась с Алинкой, что вечером она зайдет ко мне, проводить, так сказать, в путь-дорогу. И на дорожку посидеть заодно.

      Мама, на удивление, за эту неделю ни разу не поднимала тему моей поездки, предпочитая хмуро отмалчиваться и выпивать в одиночку по бокалу вина.

      Благо не больше.

      А то пришлось бы вызывать соответствующие органы и, в веселой пижамке на пару с белыми тапочками, отправлять