Кладбище домашних животных. Стивен Кинг

на другом конце провода рассмеялся.

      Луис закрыл глаза и сказал:

      – Хорошо, спасибо.

      – Могу дать вам домашний телефон доктора Ринсвика, если хотите, но он по утрам обычно играет в гольф в Ороно.

      – Нет, не надо. – Луис повесил трубку.

      «Пора кончать с этим, – подумал он. – Когда тебе снился этот дурацкий сон, тело Паскоу лежало в Бергенфилде. И все, нечего больше об этом думать».

      Пока он ехал домой, у него появилось очень простое объяснение грязных следов на постели.

      Это единичный случай хождения во сне, вызванный нервным шоком от смерти студента на его глазах в первый же день работы.

      Это объяснило все. Сон казался таким реальным потому, что большая часть его и было реальной, ворс ковра, роса, сухая ветка, оцарапавшая ему руку. Это объясняло и то, что Паскоу смог пройти через дверь, а он нет.

      В голове у него встала картина, как Рэчел ночью сходит вниз и застает его колотящимся в закрытую дверь в попытке пройти сквозь нее. Мысль вызвала у него усмешку. Это само по себе уже плохо.

      С помощью этой гипотезы он мог объяснить и причины столь странного сна – и сделал это с облегчением. Он отправился на Кладбище домашних животных из-за того, что оно было в его сознании связано с ближайшим по времени стрессом. Это была причина серьезной ссоры с женой… И еще, думал он с растущим чувством освобождения, связанная с первым постижением его дочерью идеи смерти, что в его подсознании как-то соединилось со смертью его первого пациента.

      «Чертовски удачно я вернулся домой – даже не помню, как это произошло. Должно быть, дошел на автопилоте».

      Действительно, удачно. Он представил, как просыпается возле могилы кота Смэки, растерянный, мокрый от росы и, возможно, обделавшийся от страха, а Рэчел ищет его.

      Но все, с этим покончено.

      «Вот и все, – подумал Луис с невероятным облегчением. – Слушай, а как же быть с тем, что он говорил, когда умирал?» Но он быстро отогнал эту мысль.

      Вечером, пока Рэчел гладила, а Элли с Гэджем сидели у телевизора, захваченные «Маппет-шоу», Луис сказал, что хочет пройтись подышать воздухом.

      – Ты вернешься помочь мне уложить Гэджа? – спросила Рэчел, не поднимая глаз от утюга. – Ты же знаешь, он лучше засыпает с тобой.

      – Конечно.

      – Ты куда, папа? – спросила Элли, не отрываясь от телевизора, где миссис Пигги готовилась залепить в глаз Кермиту.

      – Недалеко, дорогая.

      – А-а.

      Луис вышел.

      Через пятнадцать минут он был на Кладбище домашних животных, с любопытством оглядываясь и борясь с сильным чувством дежа вю. Он, без сомнения, был здесь ночью: табличка, обозначающая место последнего упокоения кота Смэки, была повалена. Он вспомнил, где во сне стояло привидение Паскоу, и направился к валежнику.

      Здесь ему не нравилось. От одного воспоминания о превращении этих мертвых деревьев в груду костей бросало в дрожь. Он заставил себя подойти и потрогать одно дерево. Сучок, на котором оно держалось, вдруг обломился, и Луис едва успел