Кладбище домашних животных. Стивен Кинг

не пойдет туда. И все, давай закроем эту тему.

      – Элли уже с прошлого года знает, откуда берутся дети. Мы показали ей книгу Майерса и все ей рассказали, помнишь? Мы же тогда оба согласились, что дети должны знать, откуда они взялись.

      – Но какое это имеет отношение…

      – Имеет! – сказал он жестко. – Когда я говорил с ней в кабинете про Черча, я думал о моей матери, которая подсунула мне старую историю про капусту, когда я ее спросил, откуда берутся дети. Я так никогда и не забыл эту ложь. Я не думаю, что дети забывают то, что родители им лгут.

      – Откуда берутся дети – не имеет никакой связи с этим чертовым кладбищем! – закричала она, а глаза ее говорили: «Болтай хоть весь день, Луис, пока не посинеешь, все равно тебе меня не убедить».

      Но он еще пытался.

      – Она знает уже про детей, а это место в лесу может сказать ей кое-что и про другую сторону жизни. Это же естественно. Я думаю, самая естественная вещь в ми…

      – Ты можешь замолчать или нет?! – закричала она внезапно так, что Луис отшатнулся. Он задел локтем пакет с мукой, и тот упал на пол. Раздался мягкий удар, мука белым облаком поднялась кверху.

      – Черт, – сказал он.

      Наверху заплакал Гэдж.

      – Прекрасно, – сказала она, тоже плача. – Ты и его разбудил. Спасибо за чудесное, тихое воскресное утро.

      Он положил руку ей на плечо:

      – Позволь мне спросить тебя кое о чем. Я ведь врач и знаю, что с любым живым существом может что-нибудь – именно что-нибудь – случиться. Ты хочешь объяснить ей все это, когда ее кот подхватит чумку или лейкемию – кошки ведь болеют лейкемией, ты это знаешь? Или когда его собьет машина? Ты хочешь этого, Рэчел?

      – Пусти, – почти прошипела она. За ее сердитым голосом он чувствовал боль и неприкрытый страх. «Я не могу об этом говорить, и ты не можешь меня заставить», – словно говорили ее глаза. – Пусти, мне надо успокоить Гэджа, пока он не…

      – Потому что что-нибудь может случиться, – закончил он. – Можешь ей не говорить об этом, добропорядочные люди никогда об этом не говорят; они просто зарывают – раз, и все! Но никогда не говорят об этом. Можешь привить ей этот комплекс.

      – Я тебя ненавижу! – прокричала Рэчел, выбегая из кухни.

      Луис остался сидеть, тупо глядя на рассыпанную муку.

      10

      Луис сидел у Крэндаллов и пил чай со льдом.

      – Понимаете, – говорил он, – мысль о смерти слишком сильно действует на людей, и они предпочитают закрытые гробы, чтобы даже не видеть тех, кого они так любили при жизни… будто хотят их поскорее забыть.

      – И в то же время они смотрят по телевизору все эти фильмы про то, – Джуд покосился на Норму и откашлялся, – что люди обычно делают за закрытыми дверями, – закончил он. – Удивительно, как меняются понятия у разных поколений, правда?

      – Да, – сказал Луис. – Мне тоже так кажется.

      – Мы жили в другое время, – сказал Джуд почти торжественно. – У нас были более близкие отношения со смертью. После Великой войны была эпидемия гриппа, и матери умирали вместе с детьми, и дети умирали от отсутствия медицинской