48 минут. Пепел. Виктория Побединская

рассказывает о нем так, будто это не человек вовсе, а вещь, которую он хочет подороже продать.

      – В нем не просто сила, Виола. В нем еще тонны рвущейся на свободу злобы. Поверь мне, именно так выигрываются самые славные бои. И наш еще не окончен. Этот парень – мой билет наверх.

      – Поэтому ты решил держать его взаперти? Как прочих своих подопытных зверюшек. – Перевожу взгляд на безымянного солдата, стоящего в стороне со скрещенными на груди руками. Судя по выражению лица, мои слова ему не по душе. Вот только мне плевать. Отец презрительно усмехается.

      – Ник кое-что у меня украл, – беспечно отвечает он. Я невольно задаюсь вопросом, насколько наигранно его спокойствие. – Разработки Коракса отличаются от тех, которые используют в армии, они в разы эффективнее. Именно поэтому никто не должен о них знать. Вот почему я здесь, Виола. Вся проблема в том, что я создал самый крепкий в мире сейф, а теперь он захлопнулся.

      В комнате напротив Ник усаживается на металлическом стуле поудобнее. Развалившись и пугающе ухмыляясь, закидывает голову на спинку и прикрывает глаза. Отец молчит, сложив руки перед собой и глядя, как двое по ту сторону стекла вновь обмениваются репликами, а потом спокойно продолжает:

      – Каждый допрос он превращает в фарс. Мы сами его этому обучили.

      Охранник толкает Ника в бок дубинкой. Тот с флегматичной отстраненностью поднимает взгляд и, глядя на своего карателя в упор и что-то говоря, растягивает рот в скалящейся ухмылке. Допрашивающий его агент недовольно выдыхает и, скривившись, оборачивается в нашу сторону. Взгляд Ника тоже скользит к стеклу. Он наверняка догадывается, что за ним наблюдают.

      – Ничего более не вызывает в нем страха, трепета или хотя бы беспокойства. Ему просто на все плевать.

      – Оружие, которое было сконструировано хранить молчание, обернулось против своего создателя, – злорадствую я. – А как же альтернативные методы, сыворотка правды например?

      Отец смеется. И от этого смеха по спине бегут мурашки.

      – Неужели ты думаешь, что у бойцов, на подготовку которых мы потратили столько лет, нет от нее иммунитета? Но, – он поднимает палец, – у каждого из нас есть слабости.

      Его синие глаза – мои синие глаза – смотрят в упор, и внутри меня снова просыпается неконтролируемое чувство тревоги.

      – У Ника непростой характер, но он более чем способен им управлять. Я наблюдал за ним с детства, и всегда за его действиями стояла важная цель. Вот и сейчас, Виола, он просто ждет.

      – Чего?

      – Причины заговорить.

      – Серьезно? – Из горла вырывается истеричный смешок, в данной ситуации настолько нелепый и наигранный, что я и сама бы себе не поверила. – Тогда у меня для тебя плохие новости. Я не могу тебе помочь. Я все равно ничего не помню.

      Кажется, будто отец ждал этого момента. Немного помедлив, он подходит к стеклу и набирает на его поверхности пару команд. Перегородка подсвечивается белым – и будто растворяется в воздухе. Появляется звук. Голова Ника приподнимается, его взгляд останавливается