Солнце светит одинаково. Юрий Быков

работы в научно-исследовательском институте. И в третьих, это же было время удач, позитива, так ведь? А писать о хорошем чрезвычайно сложно! В общем, получилось несколько страниц воды…

      Елена Тихоновна рассмеялась:

      – Понимаю вас, Арсений! Литературе нужны драмы и трагедии, а много ли можно написать о счастье? Ну или просто о благополучии? Встал человек утром, улыбнулся солнцу, пошёл на любимую работу, вернулся вечером к обожаемой жене… Тоска!

      – Ну есть, конечно, способы… Солнечное утро, например описать; героя по пути на работу окунуть в воспоминания о детстве, а вечер сдобрить эротикой, мол, неспроста жена им так обожаема… Рассказ – не больше… На повесть не рассусолишь. В общем, у меня там, если всю воду вылить, останется, что Леонид Васильевич успешно руководил отделом, потом стал заместителем директора института, директором, доктором наук… Я его до перестройки довёл.

      – Всё правильно. И да, мы жили спокойной, размеренной жизнью, растили сына, были здоровы, полны сил. Ничего особенного: в каждой семье, наверно, бывает такой период процветания.

      – Мне читать?

      – Не стоит. Надеюсь, вы льёте воду тем же отменным слогом, что и всегда.

      – Боюсь, вы преувеличиваете мои способности…

      Сомов выдержал конфузливую паузу, потом сказал:

      – Я тут в архиве Леонида Васильевича копался и вот что нашёл.

      Он достал фотографию полковника Вересова.

      – Это кто?

      Арсений Ильич испугался, потому что в следующее мгновение Елена Тихоновна превратилась в изваяние. Из её потемневших глаз ушла жизнь, и помертвело, заострившись, лицо.

      – Елена Тихоновна… – осторожно позвал Сомов. – С вами всё в порядке?

      Не сразу, но она очнулась, глубоко вдохнула, глаз её посеребрился одиноко прилетевшей искрой.

      – Это Лёня, – прошептала она.

      – Простите, я не очень понимаю… Кто?

      Елена Тихоновна окончательно пришла в себя.

      – Это коллега моего мужа, он был прикомандирован к группе Бельского от министерства обороны, полковник Леонид Вересов. Погиб, попал под машину.

      – Под машину? А вот тут сказано…

      Сомов протянул Елене Тихоновне листок с рапортом.

      Она торопливо надела очки, и взгляд её стремительно побежал по строчкам.

      Потом она заплакала. От обильных слёз даже стёкла очков сделались мокрыми.

      – Да что с вами?! Успокойтесь! Ну же… – упрашивал Сомов, осмелившись мягко теребить её за плечо.

      Он совершенно не был готов к метаморфозам.

      До сих пор он общался с почтенной матерью семейства, а теперь вместо матроны перед ним сидела объятая горем девочка.

      – Сейчас, сейчас, я успокоюсь, сейчас, – обещала она, останавливаясь, всхлипывая и снова заливаясь слезами.

      Наконец она вымолвила:

      – Про машину мне Леонид сказал… А его убили… Эта была моя любовь, мой любимый мужчина… Муж и любовник – тёзки… Занятно, да?

      Сомов оказался окончательно сбит с толку:

      – Но