Солнце светит одинаково. Юрий Быков

безгрешный вид! Рехнуться можно!

      Похожие мысли, несомненно, витали в головах и у остальных.

      Чувствуя, что не просто горит, а испепеляется от стыда, встала Маша Дорохова.

      – Это нечестно! – тихо, с сердцем произнесла она.

      – Что-что? – упёрлась в неё холодным взглядом Альбина Волощак, и Маша опустила глаза.

      Какой из неё боец? Она была вся такая мягкая, домашняя, будто бы застрявшая в детстве, – когда бархатное платьице, бабушка с пирожками, любимый плюшевый мишка…

      – Это нечестно! – вдруг повторила Маша; она явно собралась и знала, что говорила (вот вам и домашняя девочка!). – Нечестно бросать товарищей в беде! Мы не должны исключать Гену… то есть Завьялова из комсомола! Поддерживаю предложение Неретина. Я за выговор!

      – Тогда уж за строгий выговор с занесением, – поправила её Альбина и зло улыбнулась. – Кто-то ещё желает обложить Завьялова ватой?

      – Желает! – подняла руку Зоя Терёхина.

      Косинка в её горящих глазах была одновременно и грозной, и очаровательной. Неизвестно почему, но, видимо, только сейчас в ней пробудились те неистовые силы, что даются женщине для защиты ребёнка и возлюбленного.

      – Ты сама-то хоть раз на картошку ездила?! – отчаянно атаковала она Альбину. – Ты чего сюда припёрлась нам указывать?! Колбасов (это групкомсорг), а ты что сопли жуёшь?! Веди собрание! Этой Волощак никто слова не давал!

      Неприятель по имени Альбина был яростно смят. Нет, Волощак, конечно, пыталась сопротивляться, но преодолеть натиска так и не смогла, в результате чего молча просидела до конца собрания с пунцовым лицом, взывая к образу ядра, готового вот-вот взорваться. Впоследствии старшие товарищи укажут, что ей следовало бы покинуть собрание, ибо своим присутствием она «благословила» решение, противоречащее установке.

      Как бы то ни было, ему объявили строгий выговор с занесением, и Гена, всякий раз натыкаясь памятью на Любовь Тарасовну, содрогался от стыда.

      Правда, где-то там, в самой глубине этого чувства, неистребимо витал медовый привкус.

      25 января

      Дорогие читатели! У этого повествования помимо меня ещё два автора – Сомов и Елена Тихоновна. Каждый рисует своего героя, хотя это один и тот же человек – Леонид Неретин. И только я знаю его настоящего.

      Видимо, пора приобщиться к этому знанию и вам.

      Итак.

      …Чудно было поначалу вчерашним десятиклассникам: ты зубришь, а все – в предвкушении Нового года, потом – в радости наступившего праздника… И хорошо ещё, что в расписании зимней сессии первый экзамен стоит не 2 января, как в других группах!

      Но так было только поначалу. На втором курсе уже никто ничему не удивлялся. И даже просматривалось нечто занятное в подобном положении дел, поскольку возникала обратная ситуация: страна напрягалась в трудовых буднях, а студент гулял!

      25 января, в Татьянин день, который ещё не отмечался как студенческий праздник, а просто был началом каникул, в комнате номер