Посмотри, наш сад погибает. Ульяна Черкасова

вред. Чтобы не над ними властвовали, а они надо всеми…

      – Князья чаще разбойников теряют свои головы, старый ты дурак.

      Хлопнула дверь. Верно, мать из горницы ушла в спальню. Слышно стало, как тяжело и горько вздохнул отец и медленно прошёл к двери. Велга со всех ног кинулась обратно в свои покои. Сердце громко стучало в груди, босые ноги почти не касались деревянного пола.

      – Сладость моя, ты же застудишься. Зачем босиком бегаешь? – встретила её обеспокоенная нянюшка. – Ложись скорее в постельку, согрейся. А я тебя укрою потеплее.

      Она расцеловала Велге ручки, укутала ножки, вытерла платочком слёзки.

      – Украшения надо снять, пряничная моя.

      – Оставь височные кольца. Они… Буривоев, – жалобно попросила Велга, и на этот раз нянюшка спорить не стала.

      – Дорогая моя, – сказала она, – не печалься. Тебя ждёт красавец-жених, он богатый, щедрый.

      Она подоткнула Велге одеяло, но та тут же вылезла из-под него, потянула за ворот. Дышать было нечем. В ушах звенели височные кольца, и всё слышался разговор родителей: злой, грубый, слишком честный. Никогда при детях они не общались между собой так. Мать слова дурного не смела произнести, а оказалось, что за закрытыми дверями они грызлись точно кошка с собакой.

      – Откуда ты можешь знать про моего жениха? Вдруг он жадный и страшный?

      – Твой отец не мог выбрать такого жениха для своей дочери. Господин Кажимеж долго искал подходящего хлопца.

      Нянюшка поставила свечу у золотого сола в углу, зашептала слова молитвы.

      – Попроси утешения у Создателя, душа моя, – позвала нянюшка.

      – Я уже молилась сегодня, – отмахнулась Велга.

      Наконец потухла свеча, и ложница погрузилась во тьму.

      Велга откинулась на мягкие подушки, вытерла мокрые от слёз щёки. Темнота окружала со всех сторон, она заставляла чувствовать острее, ярче, и только голос нянюшки убаюкивал печаль.

      Громко шаркая, нянюшка дошла до своей лавки.

      – С того самого дня, как ты родилась, Велгушка, князь Кажимеж искал достойного тебя жениха. Он сразу сказал, что это будет не старгородец. Поэтому и имя тебе дали не нашенское, северное. Так и сказал, прямо при мне, когда я впервые взяла тебя на ручки: быть моей дочери ключом к северу.

      – Почему? – солёные от слёз губы едва пошевелились, но слух у нянюшки был острый, она и мышь за стеной могла почуять.

      – Потому что ты единственная дочь среди всех сыновей, отцовская радость. В тебе течёт кровь Буривоев. Женщины нашего рода, – нянюшка тоже была Буривой по какой-то очень дальней ветви, – дали жизнь славным князьям, конунгам, королям. Это древняя кровь, сильная кровь. Не верь бахвальству Белозерских, будто они первые князья в Старгороде. Не было ещё никакого Старгорода, когда сюда пришли наши предки. Был город на берегу, и основал его первый Буривой. Это потом уже появились Белозерские и захватили всё. Но их земля не принимает. Они чужаки, даже ступить в Старгород не смеют. Где королева Венцеслава? Где её дети? Все в Твердове. Сюда и не суются.

      – Матеуш Белозерский тут…

      – Тьфу