Снег на кедрах. Дэвид Гатерсон

мало.

      – Понял, – сказал помощник. – Спасибо, что предупредили.

      Они вошли и молча перевернули тело: Абель толкал с одной стороны, а Гораций, перегнувшись, – с другой.

      Потом Абеля рвало над раковиной. Когда вошел Арт, Абель уголком платка вытирал рот.

      – Ну что еще? – спросил шериф.

      Абель в ответ показал пальцем на труп Карла Хайнэ.

      – Опять блеванул, – объяснил он шерифу.

      Арт глянул на лицо Карла, вывернутое наизнанку, как очищенный апельсин, глянул на кровавую пену у подбородка, похожую на крем для бритья, и отвернулся.

      – Вот и я тоже, – сказал Абель. – Не могу видеть такое, прямо нутро выворачивает.

      – Да я и не виню тебя, – ответил шериф. – Господи, ну надо же!

      Однако стоял и смотрел, как Гораций в хирургическом халате методично работает ножовочной пилой, как вынимает свод черепа и кладет рядом с покойником.

      – Это называется dura mater[11], – пояснил Гораций, указывая скальпелем. – Вот эта оболочка… прямо под черепом… Dura mater.

      Гораций взялся за голову покойника и с усилием, так как шейные связки уж очень затвердели, повернул влево.

      – Подойди-ка сюда, Арт, – позвал он шерифа.

      Шериф хотя и понимал, что нужно подойти, однако даже не двинулся. Конечно, подумал Гораций, сам он за время работы уяснил для себя, что иногда неприятных моментов просто не избежать. Тогда лучше действовать быстро и без колебаний; именно так Гораций и взял себе за правило поступать. Но шерифу от природы свойственно было колебаться. Он попросту не находил в себе решимости подойти и посмотреть на Карла Хайнэ с отогнутой кожей.

      Гораций понимал, что шерифу не хочется разглядывать внутренности черепа Карла Хайнэ. Он уже видел Арта таким – как тот жует жвачку, морщится, трет губы большим пальцем и задумчиво щурит глаза.

      – Дело-то минутное, Арт, – убеждал его Гораций. – Ты только глянь. Это важно, иначе я бы не просил.

      Гораций показал на кровяной тромб в твердой мозговой оболочке и на рваную рану, в которую виднелся мозг.

      – Удар был сильным, Арт. Нанесли чем-то плоским. Мне это напоминает конец приклада, видал на войне. Как в кэндо, японцы мастера были по этой части.

      – Кэндо? – переспросил Арт.

      – Фехтование на мечах, – пояснил Гораций. – Их с самого детства учат убивать мечом.

      – Мерзость какая, – скривился шериф.

      – Отвернись, – предупредил Гораций. – Я сейчас сделаю надрез. Хочу, чтобы ты глянул на кое-что еще.

      Шериф медленно повернулся спиной.

      – Да ты весь бледный, – сказал он Абелю. – Может, присядешь?

      – Нет, я в порядке, – ответил Абель.

      Он стоял с платком в руке и глядел в раковину, наваливаясь на нее всем телом.

      Гораций показал шерифу три обломка черепа, застрявшие в тканях мозга.

      – Он умер от этого? – спросил Арт.

      – Трудно сказать, – ответил Гораций. – Может, получил удар по голове, свалился за борт

11

Твердая мозговая оболочка (лат.).