Фирс Фортинбрас. Сергей Носов

вот тут уже дело серьёзное. Одно могу сказать – его зовут Феликс. И ещё: денег у Феликса немерено.

      О Феликсе я уже слышал. Кроме того, что Феликс за главного, я больше ничего о сериале не знал. Спросил, сколько серий всего. Я даже не знал этого.

      – Тебе зачем? Тебя убивают в четвёртой.

      – Не хами! В лоб дам, – заступилась за меня Рина.

      – Серий будет столько, сколько потребуется Феликсу. Купят всё. Запустят в прайм-тайм. Они короткие. По двадцать четыре минуты. И ещё дополнительно – пять минут после каждой на выступление специалиста.

      – Какого специалиста?

      – Специалиста по конкретной проблеме. Но я вам этого не говорил.

      А ещё он нам не говорил (но сказал), что никто толком не знает, что такое этот самый Феликс; лишь знает Буткевич. Но мы не Буткевич, и многое нам знать не положено. Известно о Феликсе, что он человек очень большой, очень влиятельный и очень решительный.

      Рина предположила:

      – Бандит?

      (Понятие «бандит» было столь же обыденным, сколь и сакраментальным для конкретно этого времени.)

      – Без комментариев, – отозвался Кирилл.

      А ещё он сказал, почему в каждой серии, начиная с пятой (а сегодня узнали – с четвёртой), должен кто-нибудь умирать.

      Потому что на то у Феликса особого рода причины.

      Для тех, кто не понял с первого раза: особого рода причины.

      Финансовой прибыли в обычном понимании слова от сериала не будет. Сериал для Феликса – это расходы. Телеканалу он отдаёт продукт почти забесплатно. Сериал нужен Феликсу – как средство.

      – Как средство чего?

      – Как средство чего-то, – ответил Кирилл.

      Некоторое время мы молчали. А что тут скажешь? Надо помолчать, поразмышлять. Отдаю ему должное, он мастерски организовал паузу.

      И вдруг спохватился будто бы (словно сообразил, что наговорил лишнего):

      – Мы тут пьянствуем, расслабляемся, а наш автор… твой автор, Кит… она пришла домой – и за работу. Мы тут пьём, бла-бла-бла, а она вкалывает, и все мысли её – о нас!

      И надо же, он икнул; я убеждён – специально. Чтобы важно продемонстрировать обращённый к потолку указательный палец, дескать, «во!» – все мысли Марьяны о нас!

      – Вы удивительно похожи, – сказала Рина, с чем оба мы, естественно, не согласились (и это правда не так).

      А когда мы чокнулись и выпили за неё (нет, за Марьяну), Кирилл обратился ко мне:

      – Ты бы помог автору! Она ведь ждёт от нас от всех идей. Ты бы ей рассказал про того продавца колбасы, который ходил по квартирам… Это же про тебя. Вам надо мотив! Так вот он! Мотив твоего появления!.. Так ты за тем и пришёл – принёс колбасу ворованную. Усекаешь?

      Я с изумлением посмотрел на Рину. Пожав плечами, она изобразила улыбку, отражающую ничтожность провинности. Если бы у нас ещё оставалось, я бы сказал, что ей достаточно.

      – Это я ему про Федю-колбасника говорила.

      Потрясающе! Обалдеть! Пришёл на двадцать минут раньше меня, и за это время они успели мало того выдуть полбутылки шампанского, но ещё и